– Прости, Мэгги. Я была абсолютно уверена, что ты в курсе.
– Ничего страшного. – Мэгги с трудом выдавила улыбку. – Надеюсь, он согласится. Ему как раз не хватает такой работы. С полной нагрузкой. Чтобы полностью забыть о своих болезнях.
– Не спеши огорчаться. Кто знает, может, он еще попросит тебя остаться с ним.
Мэгги уныло кивнула. Будь у Пита подобные намерения, он давно бы поставил ее в известность. Но он промолчал. Обидно, но ничего другого она и не ожидала.
Но в такой ситуации есть и своя положительная сторона: ведь если он ее не спросит, то ей и не придется отказываться.
– Ты скучаешь по своей работе, Мэгги? Мэгги лежала в объятиях Пита... ноги переплетены, тела лоснятся от пота... Не успели они вернуться с вечеринки Джёреми, как Пит принялся целовать и раздевать ее и сразу отвел ее в спальню.
– Да, конечно. Я люблю свою работу.
– Как и я. Я даже не понимал насколько, пока не начал снова работать. Теперь я наконец готов снова вернуться к полноценной жизни.
Зачем он крутит? Ходит вокруг и около? Видимо, из чувства вины. Не может вывалить все сразу. Старается максимально смягчить ей удар.
Пит провел ладонью по ее спине.
– Думаю... думаю, Рашель одобрила бы мое решение.
– Она, безусловно, хотела, чтобы ты был счастлив.
– Мне всегда казалось несправедливым, что она умерла. Я видел немало смертей. Но никогда кого-то столь близкого. Просто не знаю, что тут поделать, Трудно признавать свою беспомощность. Нечто типа твоих отношений с едой.
Она уныло хохотнула.
– Вот уж где любовь слилась с ненавистью. Я думала, что, если похудею, моя жизнь наладится, но легче мне не стало.
– Что твоя мать говорит о твоем похудании?
– Она ничего не знает. Я не видела ее с тех пор, как начала худеть.
– Почему?
– Потому что не хочу, чтобы она думала, будто я это делаю для нее, чтобы получить ее одобрение. Мне оно больше не нужно. Я все делаю для себя.
– Прости, ты не можешь выразить свою мысль немного точнее? Я не понял про твои отношения с матерью. Ты вообще не собираешься с ней видеться?
– Почему? Когда-нибудь обязательно с ней встречусь. Когда смирюсь с тем, что она никогда не изменится. Когда буду готова ее простить. Но пока еще слишком рано. Помню, как ты сказал про своих родителей: они научили тебя, какой семья не должна быть.
– А ты ее хочешь?
– Кого?
– Семью?
С тобой, хотелось добавить ей, но она не решилась.
– Да, обязательно.
Он помолчал, потом спросил:
– Что с тобой, Мэгги? Ты какая-то грустная! Трудно сидеть и притворяться, когда сердце рвется на куски.
– Нет, тебе это показалось. У меня все отлично!