Безик ясно видел, что лорианцы не любят лезть на рожон: они домоседы, не домогаются ничьих территорий, не хотят никого покорять, и само понятие «экспансия» им чуждо. Но, с другой стороны, они не могли не сообразить, что если не предпринять что-нибудь по отношению к Земле, то уж она точно предпримет что-нибудь по отношению к ним и из кожи вон вылезет, пытаясь это сделать.
Возможно, правда, что никаких трудностей не возникнет вовсе. Возможно, у народа столь мудрого, доверчивого и миролюбивого, как лорианцы, и в помине нет никакого оружия.
Но на следующий день, когда Хелмис предложил осмотреть Космический флот Древней Династии, Безик убедился в беспочвенности своих надежд.
Флоту было тысяча лет, и все семьдесят кораблей работали, как отлаженные часы.
— Тормиш, последний правитель Древней Династии, намеревался завоевать все обитаемые планеты, — пояснил Хелмис. — К счастью, наш народ созрел прежде, чем успел начать исполнение своего замысла.
— Но корабли вы сохранили, — заметил Джонни.
Хелмис пожал плечами.
— Это памятник нашей прошлой безрассудности. Ну и, по правде сказать, если на нас вдруг все-таки нападут... попробуем отбиться.
— Думаю, небезуспешно, — промолвил Джонни. Он прикинул, что один такой корабль запросто справится со всем, что Земля сможет вынести в космос в ближайшие два столетия.
Такова была жизнь на Лорисе — точь-в-точь какой ей следовало быть по сценарию стандартного кошмара. Слишком хороша для правды. Идеальна. Ужасающе, отвратительно идеальна.
Но уж так ли она безупречна? Джонни в полной мере обладал свойственной землянам верой в то, что на каждое достоинство есть соответствующий порок. Сию мысль он обычно выражал следующим образом: «Где-то здесь должна быть лазейка». Даже в раю господнем дела не могут идти гладко.
Безик наблюдал, критически взвешивал, сопоставлял. У лорианцев была полиция. Их называли «наставниками», и вели они себя чрезвычайно вежливо. Но, по существу, были полицейскими. Это указывало на существование преступников.
Хелмис развеял выводы Джонни.
— У нас, разумеется, есть отдельные случаи генетических отклонений от нормы, но вовсе нет преступного мира. Наставники занимаются, скорей, образованием, чем отправлением закона. Любой гражданин вправе поинтересоваться мнением наставника по каким-либо нюансам личного поведения. А уж если он ненароком нарушит закон, наставник на это укажет.
— А потом арестует?
— Нет! Гражданин извинится, и инцидент будет исчерпан.
— Но что, если гражданин нарушает закон снова и снова? — Как тогда поступают наставники?