Гринберг протянул ему записку:
— Можешь перевести это?
— «Последний шанс, — медленно прочитал Джанелли. — Жди меня у семнадцатого пирса с остальной дурью — или будешь кормить рыб».
Он отдал записку Гринбергу. Роберт Прегитцер удивленно качнул головой:
— Мафиозные разборки? В таком случае с чего это они бросили его тут, на открытом месте?
— Хороший вопрос, — кивнул Гринберг, продолжая рыться в карманах трупа. Обнаруженный бумажник оказался набит банкнотами.
— Во всяком случае, охотились они не за его денежками. А вот и карточка. Убитого звали Ричардом Стивенсом.
— Ричард Стивенс? — пробормотал Прегитцер. — Постойте, это не о нем что-то было в газетах?
— О его жене, — поправил Гринберг, — о Дайане Стивенс. Она дает показания в суде по делу об убийстве. Ответчик — Тони Алтьери, неужели не помнишь?
— Ну как же, — оживился Прегитцер. — Она посмела давать показания против крестного отца.
И оба вновь повернулись к телу Ричарда Стивенса.
В деловой части Манхэтгена в зале заседаний номер тридцать семь суда по уголовным делам на Сентр-стрит, дом сто восемьдесят, шли очередные слушания по делу Энтони (Тони) Алтьери. Большое, просторное помещение было набито до отказа представителями прессы и просто любопытными.
На скамье подсудимых, в инвалидном кресле, скорчившись, сидел Энтони Алтьери, походивший на бледную жирную жабу. На одутловатом лице, казалось, жили только глаза, и каждый раз, когда их взгляд устремлялся на Дайану Стивенс, сидевшую на местах для свидетелей, она поеживалась, ощущая силу его ненависти.
Рядом с Алтьери сидел Джейк Рубинштейн, защитник. Рубинштейн славился хорошо известной в узких кругах клиентурой, состоявшей в основном из членов различных мафиозных кланов, и огромным количеством оправдательных приговоров, вынесенных в результате его усилий, этим самым членам различных мафиозных кланов.
Смуглый коротышка с острым логическим умом и живым воображением, Рубинштейн старался каждый раз обставить свое выступление в суде как занимательный спектакль. Бесконечные выходки в зале суда, можно сказать, были его «торговой маркой», и он каждый раз с блеском исполнял свою роль, достигнув больших успехов в актерском ремесле. Ко всему прочему, он умел с первого взгляда оценить своих противников и обладал потрясающей способностью обнаружить слабости каждого. Иногда Рубинштейн представлял себя львом, медленно надвигавшимся на ничего не подозревающую жертву, готовым к прыжку, или хитрым пауком, плетущим паутину, которая рано или поздно свяжет добычу по рукам и ногам, оставив ее беспомощной…