– Танька, ты, что ли?!
– Конечно, а кто же еще! Кому ты нужна, кроме меня?! Кто бы смог тебя отсюда вытащить?!
– Я думала, у тебя не получится... Прошло почти полтора месяца...
– Это оказалось намного сложнее, чем я думала. Но лишних полмесяца это все-таки не два с половиной года.
Танька подбежала ко мне и принялась целовать. От нее исходил тонкий запах дорогих духов, другой, счастливой жизни...
Танька посмотрела на мою драную сумку и покачала головой.
– Господи, даже не верится, что совсем недавно и я была такой же.
Я тяжело вздохнула. Танька засмеялась, похлопала меня по плечу и весело произнесла:
– Ничего, подруга, не унывай! Все исправим. Главное, что ты жива и здорова.
Мы подошли к машине. Танька села за руль и подмигнула мне:
– Это мне папик купил. В порядке моральной компенсации за отсидку. А ты что стоишь? Поехали. Может, тебя моя тачка не устраивает? Нужно было приехать на лимузине?
– Ладно уж тебе! Какой, к черту, лимузин! – Я села в машину и затаила дыхание. – Да, Танька, хороший у тебя папик...
– Не жалуюсь, – усмехнулась подруга.
– Ты выглядишь потрясающе! От той Таньки, с которой мы вместе сидели, не осталось и следа. Прямо настоящая дама. Я даже как-то неловко чувствую себя рядом с тобой.
– Брось говорить глупости! Главное, что ты на свободе. Поехали.
– Куда? – испуганно спросила я.
– Ко мне домой. Я познакомлю тебя со своим папиком.
– А удобно?
– Еще бы! Он тебя из колонии вытащил. Я ему все уши прожужжала. Теперь он хочет на тебя посмотреть.
Танька завела мотор, и машина плавно тронулась с места. Я оглянулась и с грустью посмотрела на ворота колонии. По щекам побежали слезы.
– Ты что, подруга, реветь, что ли, собралась?
– Да так, просто...
– Ничего, у меня тоже такое было. Очень тяжело привыкать к дому после колонии. Папик банкет заказал по случаю моего освобождения, народу собралась тьма-тьмущая, а я сижу и реву... Папик за меня так переживал! Я ночами не спала – плакала, кричала. Мне не верилось, что я смогла вырваться из этого гадюшника. Папик меня к психиатру возил. Тот сказал, что мне нервы надо лечить. Назначил сеансы гипноза и иглоукалывание. Теперь езжу на процедуры. Первое время я от людей шарахалась. Ментов на улице видеть не могла, хотелось им глаза выцарапать. Психовала по любому пустяку. Папику нагрублю, наговорю гадостей, а через пять минут бегу прощения просить. Ты чего молчишь, подруга? – повернулась ко мне Танька.
– Не знаю. Наверное, зона научила меня молчать. Все время боюсь сказать что-то лишнее. Эта чертова колония словно испытывала нас на прочность. Мы с тобой все-таки не сломались, не упали лицом в грязь, многие не могут подняться на воле. Даже не верится, что сегодня я смогу спокойно уснуть. В бараке я постоянно держала ухо востро, чтобы не случилось беды.