– У нас всего час. Долгосрочное свидание мне не дали, ведь я не мать и не муж, – вздохнула она.
Я не произнесла ни слова.
– Я привезла целую сумку вещей, – продолжала Верка, – еды набрала на всю зарплату. Приехала рано утром, но очень долго простояла в очереди. Затем прошмонали меня по полной программе – делали досмотр, проверяли, нет ли спиртного. Повыбрасывали половину того, что я тебе привезла. Даже вязаный шарф выкинули, сказали, что в колонию вязаное вообще привозить нельзя. Мол, заключенные могут распускать нитки и вить веревки. Фланелевый халатик тоже не разрешили. Не знаю почему. Я слышала, что в колонию можно передавать только темные вещи, светлые нельзя. Я специально съездила на базар и купила темный фланелевый халатик. Твой размерчик. Сорок четыре. Темно-синего цвета. Не взяли, заразы! Теплые сапожки не взяли. Зима на носу. Они что у вас, сдурели, что ли?
– Мне и в казенной одежде неплохо, – тихо сказала я и исподлобья посмотрела на Верку. – Телогрейку и валенки дадут. Перезимую.
– Дашенька, ты так похудела! Сама на себя не похожа... – На Веркиных глазах показались слезы. – Стала как жердь, взгляд бегающий, словно ты чего-то боишься...
– Посиди тут, я посмотрю, какой у тебя взгляд будет.
– Я тебе суп привезла, курицу, пирожки, колбасу. Наверное, пока до тебя передача дойдет, половину съедят, тебе самый мизер достанется. Дашка, ты уверена, что выдержишь свой срок?
– Постараюсь. Здесь тоже жить можно. Ты с мужем приехала или одна?
– Одна.
– Скажи, Верка, вы ходили в милицию, ведь я так и не нашла денег? – в упор спросила я сестру.
– Нет. Какая, к черту, милиция... Мы туда и не собирались идти. Просто хотелось тебя немного припугнуть, и все. Хотели, чтобы ты с Глебом помирилась и нам деньгами помогла. Неужели ты думаешь, что у нас хватило бы подлости пойти в милицию? Ты что, Дашенька! – залилась краской Верка.
– Попугать, говоришь, – усмехнулась я. – Хорошо же вы меня попугали, что я на три года в колонию общего режима загремела! Пугачи! Так напугали, что до сих пор трясусь!
– Извини, мы не знали, что так получится...
– Макса нашли?
– Нет. – Веркины глаза как-то странно забегали, и я поняла, что она что-то явно недоговаривает.
– А мать его ищет?
– Ищет, только никак не может найти. Он пока числится без вести пропавшим.
– А почему меня о нем никто не спрашивает?
– Кто тебя спросит, если ты здесь сидишь? – смутилась Верка.
– Ты мне все говоришь или что-то скрываешь?
– Все, – тихо сказала Верка.
– А как мать Макса отреагировала на то, что меня посадили?
– Да никак. Она тебя знать больше не хочет.