– У тебя даже глаза другие стали, не такие, как раньше, – тяжело вздохнул Глеб.
– А какие были раньше?
– Раньше они у тебя были озорные, веселые, с огоньком, а теперь – тусклые, чужие. В них только тоска смертная, и все.
– А что ты хочешь? Ведь я и подумать не могла, что меня посадят. Сначала я была в шоке, потом привыкла. Человек ко всему привыкает, даже к таким мерзостям, после которых жить не хочется. Представляешь, когда сюда привозят, в первую очередь делают медицинский осмотр. Раздевают догола, просят раздвинуть ноги и грязным пальцем лезут во влагалище. Будто я скотина какая-то! И все это в присутствии охранника, который слюнями изошелся, глядя на мое унижение...
Когда меня кинули в карантинную камеру, я увидела там пожилую женщину. Мне так захотелось упасть ей на грудь и выплакаться всласть, но она не обратила на меня никакого внимания. Понимаешь, никакого, даже не повернулась в мою сторону. Взяв себя в руки, я тихо спросила ее: «Вы тут давно сидите? Что вы натворили?» Она окинула меня безразличным взглядом: «Зачем тебе?» «Просто так. Мы же с вами товарищи по несчастью, значит, должны поддерживать друг друга», – грустно сказала я. Женщина усмехнулась: «Вижу, милая, что ты тут новичок, поэтому дам тебе ценный совет. В том месте, где мы с тобой находимся, никогда не было и никогда не будет товарищей. Если не хочешь нажить себе неприятностей, забудь эти слова».
Это был мой первый урок. А сколько последовало потом... Ты, конечно, видел фотографии преступников, ну, такие – в фас и в профиль. Так вот, когда меня фотографировали, я нечаянно моргнула. Мент дал мне дубинкой по голове, да так сильно, что у меня опухло правое ухо. Он сказал, что забьет насмерть, если я испорчу еще хоть один кадр... Здесь никто не смотрит на меня как на женщину. На меня смотрят как на кусок протухшего мяса...
Замолчав, я вновь накинулась на еду. Глеб не переставая курил, нервно постукивая пальцами по столу.
– Ничего страшного, что я так много ем? – спросила я.
– Да ешь на здоровье, – растерялся Глеб.
– Я сейчас ем, как крыса, – засмеялась я.
– Какая еще крыса? – не понял Глеб.
– Самая обыкновенная. Я ведь ем втихаря и ни с кем не делюсь. На зоне таких называют крысами и бьют по морде. Тебе не смешно. Извини. На зоне свои понятия и свой юмор. Просто я давно уже такой вкуснятины не ела. Курочка, рыбка, икра – это тебе не баланда из наших шлемок.
– А что такое шлемки?
– Шлемки – это миски. Здесь свой жаргон. Дальняк – туалет. Баландер – охранник, шлемки – миски.
Глеб встал, подошел ко мне, опустился на корточки и стал целовать мои колени. Я замолчала и оттолкнула его.