Ничего особенного придумывать не пришлось, Александра Захаровна охотно пошла на контакт (видимо, жара подействовала). Первый вопрос был совсем простой, Анна Эразмовна и сама уже знала на него ответ, просто уточнила. Ответ на второй вопрос вылился в монолог минут на тридцать. Анна Эразмовна ахала, охала, всплескивала руками, закатывала глаза, восклицала «Боже мой!», «Не может быть!», короче, всячески поощряла душку Захаровну и направляла разговор в нужное русло. Вспомнить молодость любят даже кадровички.
Анна Эразмовна покинула отдел кадров, проследовала в конец узкого коридора, вышла на балкон, с которого прекрасно просматривался библиотечный двор, и взглянула сверху на окна переплетной. «На правом борту, что над пропастью вырос, Янаки, Ставраки и папа Сатырос», – размахивая ручонкой, продекламировала она любимые строчки.
Глава восьмая, в которой Анну Эразмовну мучают сомнения
Вечером сынок опять пришел очень поздно. Анна Эразмовна несколько раз выходила во двор, Миши там не было. Не было и всей его компании, что успокаивало.
Жара не спадала даже ночью, народ выползал из раскаленных домов, малый Совнарком, возглавляемый Кларой Марковной, ежевечерне заседал под цветущими липами. Комары грызли нещадно. Дамы в наилегчайших халатах сидели на скамеечках, широко расставив ноги, вывалив роскошные бюсты, и размахивали газетами, отгоняя комаров и делая воздух. «Махайте на меня, махайте», – так и лезло в голову.
В двенадцать ночи Анна Эразмовна вновь стояла у ворот. Нет, наверное, на свете матери, которой бы не приходилось вот так стоять, вглядываясь в темноту, умирать от ужаса, воображая одну картину страшнее другой, и не знать, что делать, куда бежать, где искать свое бесценное дитятко. Когда наша героиня была помоложе, ее поражало спокойствие супруга. Потом она поняла, что он волнуется не меньше ее, только умеет держать себя в руках. Когда Миша задерживался, все всегда разыгрывалось по одному и тому же сценарию: Анна Эразмовна смотрела на часы, вскакивала, восклицала: «Ну, где же он?», высовывалась из окна и бегала на улицу. Все это страшно раздражало Леонида Владимировича, атмосфера накалялась, и он начинал на нее кричать. Анна Эразмовна старалась до этого не доводить, не столько из-за него, сколько из-за мамы, которая за временем не следила и спохватывалась, что Миши нет дома, только почуяв что-то неладное в их поведении.
Компания подростков приближалась ко двору, один из них замахал рукой и закричал: «Привет, мамуля! Ты что здесь делаешь?». Анну Эразмовну сразу попустило: увидев свое сокровище, она тут же перестала волноваться.