Оказалось, что вся гоп-компания пошла сначала к Скрипе во двор, а потом, вместе с ним, на Комсомольский бульвар (он же Собачий, он же Искусств).
– Молодцы, ребята, это просто замечательно! – обрадовалась Анна Эразмовна. – И долго вы его убалтывали?
– Да нет, пошел и все.
– Он хоть с вами о чем-то разговаривает?
– Знаешь, муля, он какой-то странный. Мы сидим, трепемся, а он вдруг говорит: «Я его все равно убью!». Ну, мы спрашиваем, кого, за что, а он в ответ: «Вот увидите, убью, его же ножом зарежу», а лицо злое, руки в кулаки сжал и молчит, как…
– Может, матери постеснялся бы? -автоматически отреагировала Анна Эразмовна. Миша, дитя улицы, цветок на асфальте, при матери выражений не выбирал, объясняя это огромной к ней любовью и полным доверием.
То, что сказал Миша, ей совсем не понравилось. «И зачем я только во все это лезу?» -недоумевала она. Ответ на вопрос «Кто виноват?» она уже знала, теперь надо было искать ответ на вопрос «Что делать?».
Боже мой, как было душно! Спали все этой ночью плохо: то мама ползла в туалет, то муж хлопал дверью холодильника – пил ледяную воду, то Миша среди ночи явился к ним в комнату и во весь голос заявил, что спать невозможно.
– Тише, тише, весь дом разбудишь, – шипела Анна Эразмовна. И только под утро, когда повеяло хоть какой-то прохладой, она решила позвонить Рите.
Позвонить удалось только на следующий день во время обеда, когда она с базара заскочила домой. Ей повезло дважды: мама сидела во дворе на табуретке, которую вынесла Клара Марковна, и можно было не бояться, что она что-то услышит, а главное – Рита была дома.
– Риту ля, ты ведь мне не все рассказала, правда? Я еще тогда почувствовала, а теперь точно знаю.
– Что вы знаете?
– Нет, это ты мне ответь, Андрей ничего рядом с мамой не находил?
– Находил, – прошептала Рита.
– Нож? Ну, что ты молчишь?! Ты знаешь, что он этим ножом собирается сделать?
– Неправда, неправда, неправда, он не сможет, он никогда не сможет, он просто грозится, – и в трубке послышались рыдания. Кажется, она сама не очень верила в то, что говорила.
Только после разговора с Ритой Анна Эразмовна начала по-настоящему волноваться. Андрею угрожала опасность, это было очевидно. О Георгии никто ничего не слышал. Может, его арестовали? Хотя, за что? Главная улика была у Андрея. Видел ли он Андрея во время убийства? Скорее всего, нет, вряд ли бы тогда убил. Все знали, что Любу нашел сын, значит, и нож нашел он. Хотя ребенок был в шоке, может, убийца считает, что нож нашли менты? Нет, если бы нашли, его бы арестовали. А может, он был в перчатках? Тьфу, летом в перчатках, провожал он Любу в них, что ли? Тогда и убийство заранее спланировал. Это совсем не вписывалось в версию Анны Эразмовны. Она была уверена, что Георгий у би Л Любу из ревности, та собиралась вернуться к мужу, они поссорились, вот южная кровь и взыграла. Оправдать Георгия было невозможно, но понять… В конце концов, вся мировая литература только этому и была посвящена: страсть, месть, кровь, любовь… А вдруг Андрей попытается привести свои угрозы в исполнение? О Господи, от всех этих мыслей у нее голова шла кругом, и она решилась.