Граф Шастейль — так есть у него эта злосчастная приставка или нет?! — посмотрел на Соню с новым интересом.
— Надо же, я никогда прежде не рассматривал свою жизнь с такой точки зрения. Более того — тем, кто интересовался, как я сумел так разбогатеть, нахально врал, что изобрел эликсир богатства. И когда у меня спрашивали, продаю ли я его, отвечал, что продаю, только очень дорого. Чтобы его купить, надо заплатить просто несусветные деньги.
— И что же, вопрошавшие не возмущались?
— Возмущались, и еще как. Мол, если у человека есть несусветные деньги, зачем ему эликсир. В том-то и дело, отвечал я, что эликсир нужен для сохранения и приращения богатства. А чтобы его заиметь, надо как следует попотеть.
— Ты всегда был шутником, Жан, — заметил Поклен, — дождешься, когда те, кого ты высмеиваешь, наконец разозлятся и всыплют тебе как следует.
— Ну, одно дело всыпать безвестному лекаришке, и совсем другое — аристократу, пусть и с купленным титулом. Кроме того, мои слуги сумеют меня защитить. Все они имеют немалый опыт уличных потасовок. А с них какой спрос? Слугу ведь не вызовешь на дуэль.
— Зато можно привлечь к суду, — опять вмешался доктор Поклен. Он уже проявлял нетерпение, только не знал, как напомнить хозяину, что они посетили его вовсе не за тем, чтобы вести за столом подобные беседы.
А Соня, казалось, увлеклась игрой.
— А какой субстанции был бы ваш эликсир, паче чаяния вам и в самом деле удалось бы его изобрести?
— Думаю, воздушной.
— То есть вы хотели сказать: понюхал, и все?
— Я хотел сказать, воздух — он и есть воздух.
— То есть… вы имеете в виду… надувательство?
Или просто то, чего быть не может? Так называемый философский камень…
— Конечно же. Ведь то, чего не может быть, должно и быть невидимо глазу…
— Боже мой, о чем вы говорите! — не выдержал Поклен. — Что подумает княжна! Наверное, она представляла себе талантливого хирурга вовсе не таким… легкомысленным.
— Главное, я не представляла его таким молодым.
Я думала, Жан Шастейль — крепкий старик, у которого пока не дрожат руки, когда он берет в руки хирургический нож.
— Все! Еще немного, и я разочаруюсь в себе самом.
Граф обратился к безмолвно стоявшему за его спиной лакею:
— Вот что, Лион, приведи служанку княжны в ту комнату, в которой я обычно осматриваю больных, и скажи Люсьену, чтобы он приготовил все необходимое. — Затем он повернулся к Соне:
— Желаете осмотреть мою картинную галерею или оранжерею?
— Желаю смотреть на вашу работу, — в тон ему ответила Соня.
Хирург усмехнулся.
— Я наблюдал, как при виде крови здоровенные мужчины падали в обморок. Быть врачом может не каждый, — К сожалению, — тяжело вздохнула Соня.