— Вот именно, дед же не собирался умирать во цвете лет, потому никаких распоряжений и не оставил. А маркиз, как человек порядочный, до моего приезда никому о золоте не говорил и вообще к нему не притрагивался. Считал, что оно ему не принадлежит. Вернее, ему одному не принадлежит. Наверное, он так бы и умер, никому ничего не сказав, если бы не приехала я…
— Значит, вы думаете…
— Я думаю, та яма, которую вы с Эмилем видели, не что иное, как люк, который вел из подземного хода замка.
— И тот… контрабандист, как мы думали, на самом деле воровал из подземелья это самое золото? — догадалась смышленая девчонка. Пардон, мадам маркиза.
— Да, — кивнула Соня. — И более того — мне кажется, что тот, как ты говоришь, контрабандист не кто иной, как Флоримон де Баррас. И никакое не привидение, а именно он, из-за Эмиля, выдернувшего бревно, оказался запертым в подземелье. И не мог потом найти выхода. Точнее, он его мог и найти, но не знал, как открыть потайной механизм, закрывающий дверь.
— Господи, страх-то какой… Вы хотите сказать, ваше сиятельство, что сейчас в подземелье лежит мертвый Флоримон де Баррас, нечаянно убитый собственным слугой? Я как чувствовала! В таком случае ни за что туда не полезу! Мертвяков я с детства боялась.
— Опомнись, мадам маркиза, ты же христианка.
Неужели тебе удастся спокойно спать, зная, что тело твоего… пасынка валяется непогребенным?
Агриппина судорожно всхлипнула.
— А может, его там нет, Флоримона?
— Тогда тем более нам нечего бояться. Возьмем с собой Эмиля, свечей побольше…
— Факел.
— Хорошо, и факел. И спустимся вниз. Это надо сделать в любом случае. Если Флоримон не успел все вывезти, то мы с тобой разделим поровну оставшееся золото, и тогда на него ты сможешь привести в порядок замок, купить себе выезд, завести нужное количество прислуги…
— Трудно мне будет к такому привыкнуть: я и… прислуга, — заметила Агриппина. — Кухарку вон прислали, а я все норовлю по привычке то картошку чистить, то резать что-то… А еще я думаю, ваше сиятельство, не стоит вам этого делать.
— Что мне не следует делать?
— Делить золото между нами. Тем более поровну.
Хотел бы маркиз Антуан, чтобы мне оно досталось, сказал бы, а то ведь сохранил в тайне. Уж если, как вы говорите, он сыну о том не сказал… Значит, оно ваше и князя Николая Николаевича.
— Агриппина, — изумилась Соня, — ты отказываешься от золота?
— От чужого золота, — уточнила Агриппина. — Конечно, я понимаю, что вы хотели, как всегда, по справедливости поступить, по-честному, чтобы всем было хорошо, а так бывает только в ваших романах. Хорошо, я их прежде не читала, а то тоже бы по-вашему жить старалась. Нет, как в книгах — по правде — жить нельзя. Ваша покойная матушка всегда говорила: простота — хуже воровства!