— Джонсон, вы заболели? — Антония повернулась к компаньонке: — Принеси ему, пожалуйста, немного портвейна.
Но тут, превозмогая боль, старик разразился потоком такой страшной брани, что девушка закрыла уши руками. Старик, видимо, опомнился и пробурчал:
— Простите, мэм, но сил моих больше нету!
Он выпил принесенный портвейн, вытер рот тыльной стороной ладони и сказал:
— Храни вас Господь, мэм, вы настоящая леди, не то что этот ублюдок из Брайтсхилла!
— Джонсон! Хватит ругаться!
Джем, увидев, как растерялась хозяйка, попытался объяснить, в чем дело.
— Видите, мэм, он не в себе. А все из-за своих сыновей. Они затеяли драку с егерями его светлости, и лорд отправил их в тюрьму в Ботани-Бей, а до него три мили, не меньше. — Глаза мальчика сделались большими от ужаса.
— А мой младший и так уже гниет в тюрьме в Хартфорде, и все по милости лорда Эллингтона. Уж очень он суров. И теперь некому о нас позаботиться; Мы все умрем — я, их жены и детки!
— Никто не умрет! — решительно заявила Антония. — А детей много?
— Когда мы их в последний раз пересчитывали, было пятнадцать, мэм, — мрачно отозвался старик, — и еще один на подходе.
У Антонии голова пошла кругом. Разумеется, она не даст умереть с голоду детям, но семьям нужны мужчины, чтобы зарабатывать и кормить их. Как Маркус мог быть таким жестоким из-за какой-то пары фазанов? Конечно, Джонсонам не следовало охотиться на его земле, но она на себе испытала, сколь проворны на расправу егеря Маркуса.
Час спустя, одетая в свое лучшее платье для прогулок, с зонтиком в руках, девушка поднялась по ступенькам дома в Брайтсхилле и дернула за ручку звонка.
— Мисс Дейн! — Дворецкий почтительно поклонился. — Чем могу служить? Его светлость дома. Хороший сегодня день, не правда ли?
— Доложите обо мне его светлости. — Антония была не в настроении болтать о погоде со слугами Маркуса.
— Прошу вас пройти в белый салон, мэм, и подождать там.
Белый салон оказался очаровательной комнатой, обставленной белой, отделанной золоченой бронзой мебелью во французском стиле. Но Антония не стала разглядывать ни обстановку, ни разложенные повсюду безделушки. По дороге в Брайтсхилл она решила, что не может взять на себя ответственность за трех жен и пятнадцать ребятишек семейки Джонсонов. За их бедственное положение в ответе лорд Эллингтон.
Появившийся в дверях Маркус был явно удивлен.
— Антония, — с нежностью в голосе сказал он, но тут же осекся и нахмурился, увидев ее рассерженное лицо.
— Не смейте называть меня Антонией! Я пришла потребовать, чтобы вы немедленно освободили моих людей!