— Бедная, бедная миссис Грант.
Дав волю слезам, Адам скороговоркой закончил свой рассказ:
— Спеша помочь своему сыну, они, конечно же, забыли про диадему. Ричи умер той же ночью от тяжелой травмы головы. Мистер Грант приказал на следующий же день закопать колодец, и сад был закрыт. На следующий год Герберт Грант умер, и Кора осталась одна.
— Будь осторожна в своих желаниях… — прошептала Шайлер.
Адам выпрямил спину и откашлялся.
— Кора никогда не винила в случившемся ни своего мужа, ни кого-либо другого.
— Кроме себя, — предположил Трейс.
— Я обвинял себя, пока Кора не взяла меня под свое крыло и не дала понять, что я ничем не мог помочь Ричи. Разумеется, я не мог заменить ей сына. Как и Кора не могла заменить мне моих родителей после их кончины. Но спустя годы я думаю, что сложившиеся между нами отношения были чем-то вроде дружбы, мы стали опорой друг другу.
— Вы были ей хорошим другом, Адам, — заверил его Трейс. — И я верю, что Кора по-своему, насколько это было возможно, любила вас, как сына.
— Спасибо, Трейс, — произнес старик. — Это значит для меня больше, чем вы можете себе представить.
— У вас у всех совершенно измученный вид, — заявила Эльвира Данверз, отодвинув свой стул и поднявшись на ноги. — Пора и отдохнуть.
— Я порядком подустал, — признался Адам Коффин.
Миссис Данверз, как генерал, обращающийся к своим войскам, взяла командование на себя:
— Вам незачем возвращаться в «Вязы», мистер Коффин. Для вас приготовлена гостевая комната, в которой вы можете устроиться со всеми удобствами. В примыкающей к ней ванной есть свежие полотенца и уютный шерстяной платок для Муза.
— Спасибо, — просто ответил мужчина. Экономка посмотрела на всех троих:
— Я разбужу вас к обеду.
Трейс Баллинджер вытянувшись лежал на огромной кровати в своей комнате и смотрел в потолок. Несмотря на четкие указания миссис Данверз, он вовсе не собирался спать.
Во-первых, сна не было ни в одном глазу.
Во-вторых, ему не давал покоя один вопрос.
Как сказать женщине, что ты ее любишь?
Трейс сделал глубокий вдох, вытянул руку и рассеянно почесал пса за ухом.
— Не думаю, чтобы у тебя были какие-нибудь соображения на этот счет, Бадди.
Когда он впервые понял, что любит Шайлер?
— Если честно, не в ту дождливую ночь, — сообщил он своему собеседнику — Бадди. — Хотя, надо признаться, ее ножки сразу произвели на меня впечатление.
Бадди поднял голову и уставился на своего хозяина.
— Знаю-знаю. Красивые ноги здесь не играют большой роли. Но с чего-то же любые отношения должны начаться, — предположил он. — Вот взять, например, наши.