Нравилось ощущать соприкосновение их тел, когда ее грудь плотно прижималась к его груди, ее бедра — к его мускулистым ногам.
Ей нравилось и то, что она, вне всяких сомнений, его волнует. Что он хочет ее. Что она хочет его. Что происходящее между ними безумие так чудесно и при этом, безусловно, взаимно.
Сначала Трейс лишь касался ее кончиком языка, затем стал проникать все дальше, дальше и дальше в глубь ее рта, пока она не перестала понимать, кто из них дающий, а кто берущий.
Он жадно впился в нее губами, зубами и языком. Она чувствовала себя выпитой до дна, почти поглощенной им, словно стала частью его плоти и даже крови И она охотно, с неистовой страстью, безрассудно растворялась в нем.
Он погладил ее волосы, и Шайлер не могла бы с уверенностью сказать, произнес ли он слово «шелк» вслух или она просто прочла его мысли.
Трейс обнимал ее плечи, касался ее рук, талии, бедер, ягодиц, стремясь прильнуть к ней как можно сильнее, притягивая ее все ближе, требуя, чтобы она плотнее прижалась к нему. Затем он приподнял ее и развел ее бедра.
Их разделяла только ткань его белья и джинсов, ее тонкие брючки и еще более тонкие трусики. Шайлер слышала биение сердца Трейса, ощущала его желание, чувствовала его страсть. И свою — тоже.
Она услышала, как он произнес ее имя — раньше никто так его не произносил: нежно, сильно, выразительно, страстно — словно в одном слове слились и вопрос, и ответ. И этим словом было ее имя — «Шайлер».
Трейс понял, что ему совсем не важно, день на дворе или ночь. Целуя Шайлер, он вспыхивал, словно сухая лучина, к которой подносят спичку. И Шайлер тоже — вместе с ним.
Самоконтроль, здравый смысл, рассудок и даже его обычная осторожность — все исчезло в единый миг, тот самый, когда он прикоснулся губами к ее губам.
Ирония судьбы. Нет, это больше похоже на странную шутку, которую он сам ненамеренно сыграл с собой: когда дело касается этой женщины, он перестает держать себя в руках.
Он услышал звук ее имени, произнесенного голосом, совершенно не похожим на его:
— Шайлер.
— Трейс, — прошептала она в ответ.
Не важно, что она говорит, важно, что она делает с ним. Шайлер выпустила из рук шарф, который до этих пор создавал между ними тончайшую преграду. Незамеченный, он упал к ее ногам. Потянувшись, она обвила его шею руками. Ее прикосновение показалось ему таким прохладным на его разгоряченном теле.
Трейс жаждал ее прикосновения. Желал его. Но ему хотелось больше, чем ощущать невинную ласку ее рук у себя на шее и в волосах или чувствовать, как ее легчайшее дыхание касается его слуха. Он хотел, чтобы она коснулась его тела.