Дубенко собирал свой узел неспешно и основательно, выверяя каждую складку. Рядом с ним Серега Тюрин, резкий в движениях, весь покрытый волосами словно шерстью, уже завязал свой куль и беспокойно вертелся.
– Ну на кой ты так выкладываешь, Витек, словно на выставку народного хозяйства? Все равно скоро развязывать!
– Это я чтоб твой голос услышать, – ответил Дубенко. – Ведь страшно сказать: целых четыре часа мучился, пока ты спал!
– Не переживай, браток! Впереди ночь и день… – Вниманием Тюрина уже завладел другой куль. – А ты как вяжешь, Антоха? Ну что это за узел? Он же у тебя развалится посередь реки! Всю ночь будешь шаровары по камышам собирать!
Молчаливый Антон-младший только ухмыльнулся. Вместо него к Тюрину придвинулся старший «брат»:
– Ну давай, Сережа, научи нас, как в разведку ходить. Заодно расскажи, зачем ты в прошлый раз зимний маскхалат в свой куль завернул.
Худощавые и жилистые Антоны были похожи друг на друга лишь фигурами. Многие за глаза называли их братьями, хотя в лицах не было сходства, а уж характерами они и вовсе были противоположными. Первый Антон, что постарше, хорошо знающий немецкий, слыл открытым и добродушным парнем, легко сходящимся с людьми. Второй, что помоложе, отвечавший за рацию, был серьезен и задумчив. В свободное время «младший брат» чертил в тетрадочке электрические схемы. В такие момент Тюрин обычно говорил: «Во! Опять наш Кулибин электроны гоняет. Смотри, не рассыпь по окопу!»
– Думал, я маскировку перепутал, да? – обиделся Тюрин. – Ты просто не проникся в мою военную хитрость! Да меня… – Он подумал. – Меня в прачечной у фрицев было в бинокль не разглядеть! Да я там как медуза в чайнике был – хрен отыщешь! Это вы в своих болотных торчали у всех на виду!
В момент этого откровения в погреб спустился Волков, пышущий трофейным никотином.
– О, командир пришел! – обрадовался Тюрин. – Николаич, угости сигареткой! А то с этих голяков и взять-то нечего!
…Они курили, впятером устроившись на одной лавке. Снаружи гремели далекие взрывы, а под сводами погребка не утихал Серега Тюрин, зажатый между Антоном-младшим и ротным. Извергаемые им потоки слов вливались в табачный туман, вместе с ним оплетали голых солдат, лезли в ноздри и глаза, стелились по своду погребка.
Волков тоже курил, потому что хотел поддержать ребят, побыть с ними, может, частично влиться в замкнутый и устоявшийся коллектив. А еще он чувствовал себя неуютно, потому как был единственным в одежде. Каково, если бы он еще и не курил?
Сигареты быстро превратились в мятые чинарики. Затушив их, поднялись. Теперь уже в тишине по очереди сдали командиру солдатские книжки, партийные и комсомольские билеты, ордена. Фотографии жен и детей, а так же письма от них, Волков поместил в отдельный карман планшета.