– Время вставать и угощать гостей, Гудрид.
И он быстро поцеловал ее, наспех оделся и открыл занавесь перед их спальной нишей. Его приветствовали одобрительными возгласами.
Но Гудрид потянула его за руку и тихо спросила:
– Ты не мог бы привести мне немного воды и полотенце? Я хотела бы привести себя в порядок.
– Я принесу тебе, что ты просишь, – добродушно ответил Торстейн. – Ни одна из служанок не проберется к тебе через такую ораву разгулявшихся мужчин.
И он принес ей маленькую миску: полотенце он уже использовал сам, но Гудрид все равно испытывала к нему благодарность. Она вновь оделась в свадебное платье и спустила ноги на пол. Почувствовав себя хозяйкой, она смогла без труда улыбнуться любопытным гостям, обернувшимся к ней. Она заботливо расчесала волосы, заколов их в свободный узел, а потом протянула руку за белым платком, который Тьодхильд достала для нее из своих запасов.
Торстейн довольно сказал жене:
– Не торопись, Гудрид! У меня есть для тебя подарок, и я хочу подарить его тебе в присутствии свидетелей.
В его протянутой руке блестели три серебряные заколки: одна большая – для волос, а две поменьше – для платка.
– Благодарю тебя! – Гудрид покраснела от радости, прикрепляя к прическе платок. Ей так хотелось бы посмотреться сейчас в свое бронзовое зеркало.
Свадьба продолжалась четыре дня. Когда последние гости покинули двор, довольные полученными подарками от хозяев дома, Гудрид испытывала такое чувство, будто она замужем уже много лет, как поведала она Торкатле, оставшейся со Стейном, чтобы довезти до дома Торбьёрна.
– Надеюсь, это не означает, что муж твой тебе наскучил! – лукаво усмехнулась Торкатла.
– Конечно нет. Лучше Торстейна никого нет, и я очень счастлива.
Да, она действительно была счастлива. Гудрид подумывала иногда, что никогда люди не будут по вечерам собираться у очага и рассказывать друг другу о ее с Торстейном жизни. Саги и висы слагаются обычно о людях несчастливых: либо о больших страстях, либо об их отсутствии. После дневных забот было приятно думать, что с наступлением вечера они вместе с Торстейном всегда идут к себе. Ее ободряло и утешало, что другой человек так близок с ней, даже если их ночи и были не такими, какими иные хотели бы их видеть! Во всяком случае они не остались без последствий: к середине зимы Гудрид поняла, что забеременела.
Она сообщила Торстейну об этом, когда они собирались переправиться по льду на пир к Торбьёрну.
– Наш ребенок родится прежде, чем мы переедем на Песчаный Мыс.
Торстейн выглядел таким довольным при этом известии, словно он только что узнал, что в водах фьорда появилась большая стая китов.