— Занимал, — с горечью уточнила Александра. — Он умер. — Волна воспоминаний накатилась на нее, и девушка отвернулась, не желая, чтобы герцог видел ее чувства. — И я не желаю об этом говорить. — Пытаясь успокоиться, она вытащила толстый том с ближайшей к письменному столу полки.
— О, я был бы рад услышать твое мнение об этой книге, — шелковым тоном произнес Хоук.
Александра открыла книгу, и через несколько секунд ее лицо густо залилось краской.
— Но это… здесь нарисовано… — пробормотала она.
— Грешки одного из моих дедов. Это работа неизвестного итальянского гения, так мне говорили. Очень редкая вещь. И стоит теперь целого состояния. — Серебристые глаза герцога весело следили за Александрой, запихивавшей книгу на место. — Да, за эти гравюры мне предлагали кучу денег, — задумчиво добавил он. — Но я никогда их не продам. Кто знает, возможно, они когда-то окажутся… полезными.
— У вас что, совсем нет стыда, ваша светлость?
— Мой отец говорил, что стыд — это для простых смертных, мисс Мэйфилд, — сказал Хоук негромко и неожиданно серьезно. — А герцоги могут считать себя свободными от подобных условностей.
— Я вижу, вы поставили себе целью быть невыносимым. Наверное, было бы лучше, если бы я пообедала в спальне.
— Ну, неужели мне нельзя говорить правду? — сказал Хоук, и его глаза сверкнули странным светом. — Без вас вечер показался бы мне слишком длинным. В компании всегда веселее. А сейчас, пожалуй, я предложу вам выпить что-нибудь. — Он подошел к небольшому шкафчику, в котором выстроились хрустальные графины. — Чего бы вам хотелось перед обедом? Может быть, херес? Жаль, что бренди осталось слишком мало, так что я не могу предложить его вам, — сухо добавил он.
— Все это вас ужасно развлекает, не так ли?
Герцог резко обернулся, в его глазах вспыхнул гнев.
— Напротив, мисс Мэйфилд, я просто стараюсь хоть как-то улучшить эту чертову ситуацию. И полагаю, тебе тоже стоит приложить к этому усилия.
Александра напряженно выпрямилась.
— Я, пожалуй, поостерегусь пить, ваша светлость. Боюсь, как бы снова не оказаться одурманенной.
— Даю тебе слово джентльмена, в спиртном ничего нет.
— Слово вельможи, пожалуй. Но джентльмена?.. — Ее голос вопросительно замер.
— Я вызывал мужчин на дуэль и за меньшие оскорбления, — сказал Хоуксворт. — И если бы я подумал, что ты… но тебе незачем меня бояться, — чуть насмешливо закончил он.
— А я вас и не боюсь!
— Тогда, должно быть, ты боишься самой себя. — Он налил в хрустальный стакан янтарной жидкости. И с вызывающим видом демонстративно отпил несколько глотков.