— Вы… выгоды?! — захлебнулась Александра, и в ее голосе послышались истерические нотки.
— Да помолчи ты, черт тебя побери! Сейчас не время для пустой болтовни.
— А почему же нет? — в бешенстве закричала она. — Разве можно найти более подходящую минутку?!
И, не успев договорить, Александра начала хохотать — низкие, хриплые звуки вырывались из ее груди, она чувствовала, что разум вот-вот покинет ее…
Пальцы Хоука впились в ее плечо.
— Прекрати! — хрипло приказал он.
— Вы делаете мне больно! — завизжала Александра, и в ее пылающих глазах сверкнула лютая ненависть. — Вам что, нравится причинять боль? — кричала она, не замечая, как сжались его зубы при этих ее словах, как смертельная бледность залила его лицо.
Громко всхлипнув, Александра принялась молотить кулаками по его рукам, груди и шее. Но вскоре ее дыхание прервалось, ушибленные пальцы заболели… и все же она продолжала наносить удары. И, как ни странно, человек, стоявший рядом с ней на коленях, не сделал попытки уклониться, он терпел ее удары, глядя на девушку немигающими глазами, пока боль и стыд, истощившие ее, не заставили Александру наконец остановиться. Она уткнулась лицом в колени и прижала к щекам ладони.
— Боже праведный, что же теперь будет со мной? — надломлено прошептала она. — У меня теперь ничего не осталось… совсем ничего. Даже моей чести… — Говоря это, Александра чуть покачивалась вперед и назад, невольно содрогаясь.
Хоук молча встал и, подняв свою куртку, набросил ее на вздрагивающие плечи девушки, а потом обнял Александру.
— Тише, тише, — в отчаянии пробормотал он в пылающую путаницу ее волос. И тут же его легкие наполнил аромат жасмина, он ощутил мягкие выпуклости ее груди…
И на него внезапно нахлынула новая волна желания, кипящего, бешеного. «Чертов похотливый зверь», — обругал себя Хоук, едва не произнеся это вслух.
— Ты не одна, — грубовато сказал он, чувствуя, как в его голосе прорывается страсть. — Я это сотворил с тобой, я и постараюсь все уладить. — Он коснулся губами теплых ароматных локонов так легко, что Александра не почувствовала этого. И молча поклялся самому себе: «Я улажу это, я должен уладить!»
Замерев в его сильных руках, Александра отчаянно цеплялась за остатки своей гордости.
— Нет, вы этого не сделаете! Я ничего не приму от вас, слышите? — воскликнула она, призывая на помощь тот гневный огонь, что помог ей преодолеть так много трагедий, случившихся в ее короткой жизни. — К тому же вы просто ничего не можете сделать, — всхлипнула она. — Даже вы, великий герцог Хоуксворт, не в состоянии ничего исправить! Так что убирайтесь! Катитесь к черту, в ад!