– Что ты несешь?
– Она говорит, что ты принадлежишь ей.
– Врет.
– Ты когда-нибудь… когда-нибудь…
– Нет, ни разу! Да что за чушь? Буду я еще с тобой это обсуждать! И не лезь в такие дела.
– Это все, что я хотела знать, – сказала я сладким голосом. – Я тебе верю.
– Ну, спасибо тебе большое, – он насмешливо поклонился. – И в кого ты такая испорченная, а ведь вроде совсем еще малявка.
О! Это был удар!
– Если хочешь знать, Сэлли уже занята, – защищалась я. – Она была с твоим отцом, и я видела, как он схватил ее за зад.
Боже, что стало с его лицом. Он страшно покраснел и как-то весь сморщился.
Я тут же пожалела, что, не подумав, разинула свой грязный рот. Вот так всегда. Хочешь вернуть слова назад, да поздно.
– Я… я… наверное, ошиблась, – быстро соврала я. – Да я… э… не видела толком.
– Не ври, все ты видела, – голос его был хриплым.
– Ну, это было просто по-дружески. Я хочу сказать, что Сэлли ведь не его девушка. Она слишком молода для него. А потом, его девушка – это Дейзи, – пыталась я вывернуться. – Ведь так?
– Да.
– Ты… ты… расстроился, потому что Сэлли тебе нравится?
– Клер, ради бога. Перестань!
– Ну ладно, – и все-таки не удержалась, – она девушка Большого Роана, как Дейзи?
– Да.
Я села на пол у его ног.
– Ничего, – сказала я наконец, дотронувшись до его резинового сапога. – Я никому не скажу.
– Все и так знают, – хмуро пробурчал Рони. Я гладила носок его сапога, осторожно лаская его ногу через грубую резину. Неудивительно, что он не хочет иметь дело со взрослыми девушками. Большой Роан везде поспевает первым.
* * *
Папа дал Рони ружье, и он отправился на охоту с Эваном и Хопом. Новичкам везет – Рони убил роскошного оленя.
Трофей сделал его знаменитостью. Убить оленя с шестнадцатью отростками рогов – по восемь с каждой стороны – для охотника все равно что принести домой груду бесценных бриллиантов. Таких потрясающих раскидистых рогов не видел давно уже никто. Даже дедушка Мэлони не мог припомнить такого.
Целая армия мужчин и мальчишек приходила к нам на ферму и с жадностью разглядывала оленью голову с остекленевшими глазами, с почетом водворенную на скамью за амбаром.
– Куда попал – в живот или в голову? – уважительно расспрашивали они Рони, как доктор расспрашивает пациента.
– В сердце, – коротко отвечал он. Я взяла свой фотоаппарат и сняла Рони рядом с его трофеем. У меня были связи в местной газете. Я была секретарем школьного клуба, и мистер Сисери, издатель, время от времени печатал мои маленькие – в два абзаца – заметки о клубе и иногда давал мне кое-какие задания. Я, разумеется, считала себя настоящей журналисткой.