– Но других дам вы рисовали иначе, – заметила она.
– Я стараюсь каждую модель поместить в наиболее подходящее ее характеру окружение. Вас я вижу на свежем воздухе среди зелени, вот такой, как здесь.
– И без туфель?
Медоуз, желая сделать приятное Хайятту, произнес задушевным тоном:
– Баронесса, вам больше всего подойдет именно это – босые ноги на голой земле. Вы говорили, вам нравятся прикосновенья травы.
– Да, без туфель, – подтвердил Хайятт. – А также и без шляпки. Вы должны быть в живом соприкосновении с землей и с небом.
– Потребуется очень высокая лестница, чтобы достать до неба, – заметила Лаура.
Его предложение показалось ей слишком экстравагантным и она боялась, что Хайятт хочет в своем портрете посмеяться над Оливией.
Хайятт почувствовал настроение Лауры и ответил на шутку с холодком:
– Не нужно понимать все так буквально. Модели нередко изображаются на фоне неба. Не сомневаюсь, вы, наверняка, заметили, что небо и земля на картинах сливаются. Это называется перспективой.
– Полагаю, только голова и ноги баронессы будут соприкасаться с матерью-природой, саму же ее, надеюсь, вы намерены писать в платье?
Кровь прилила к лицу Хайятта.
– Когда я собираюсь писать обнаженную модель, я приглашаю профессиональных натурщиц. Общество не в меру стыдливо! Женщин надо рисовать без одежды. Человеческое тело – самый большой вызов природы художнику. Мы можем выйти сухими из воды, ошибившись в пропорциях дерева или здания, но при малейшем отклонении от пропорций человеческого тела, мы обрекаем себя на провал.
– Конечно, на мне будет платье, – сказала Оливия, – но как вы думаете, лорд Хайятт, какой цвет подойдет?
– Желтый, но не горчичный и не цвет одуванчика, а оттенок первоцвета, если у вас есть такое платье.
– Нет, большинство моих платьев белы, я ведь дебютантка, – напомнила Оливия.
– Боже упаси! Я совершенно против официального белого платья. Нужно что-нибудь скромное, без излишеств, чем проще, тем лучше.
У Оливии таких вещей в гардеробе не было. Она взглянула с мольбой на кузину. Лаура укротила свои чувства и попыталась представить, что же задумал Хайятт, и на этот раз ей показалось, он сделал правильный выбор. Ливви смотрелась бы нелепо в перьях и кружевах. Живость ее очарования выигрывает от окруженья природы. Хайятт хочет подчеркнуть ее юность. Ему нужно одеть ее в простое платье.
– На Фанни, помнится, было желтое платье, – сказала Лаура.
Оливия рассмеялась.
– Я не хочу на портрете быть в старом платье моей служанки.
– Может быть, это именно то, что нужно, – сказал Хайятт, удивившись, что никто другой, а именно Лаура, возражавшая против его намерений, так точно почувствовала настроение задуманной им картины.