— …Насколько все это серьезно с Сабиром? — Барчук сел рядом с Денисовым на второе сиденье; впереди, с шофером, устроился Шахов.
— Пока полная загадка для всех, кроме, как мне кажется, режиссера… Впечатление такое: вышел позвонить и не вернулся. Так, с книгой, которую читал по дороге, и исчез.
— А что режиссер?
— Забил тревогу в первые же часы.
— Странно.
Денисов вспомнил тетрадь с выдранными листами, обнаруженную в купе Жанзакова, конверт без адреса, заклеенный, потом вновь распечатанный; ничего не сказал. «Это мои трудности…»
— Деньги с ним были?
— Сейчас проверяют.
— Если были — все может обернуться другим. На месте виднее… — Барчук дал понять, что гость может приступить к вопросам, из-за которых прибыл.
— Жанзаков бывал здесь? — Денисов придвинулся, чтобы лучше видеть лицо собеседника.
— Сабир? В год по нескольку раз! Это было неожиданностью.
— Даже так?!
— Иа-за дочери.
— Любит?
— Не то слово. Обожает! Девчонка делает с ним что хочет. Скажет — «Останься!», он, мне кажется, останется.
— Сколько ей?
— Во втором классе. Еще в музыкальную ходит. В Сосногорске гостиниц нет, а музыкальных целых две.
— Сабир и из-за жены приезжает… — Старший оперуполномоченный обернулся. Он оказался немолодым, рыжеватым, крупный лоб блестел, как в жару. — Хотя она и бывшая. Смекаешь?
Денисов кивнул.
— Она работает?
— В леспромхозе «Сосногорский» экономистом.
— Училась в Москве?
— В Ленинграде, в Лесотехнической академии.
— Мне придется ее допросить.
— Она, наверное, уже ждет, я предупредил.
Шахов говорил чисто, но в разговоре словно пользовался другими лицевыми мышцами, как бывает, когда говорят на чужом языке.
«Местный… — Денисов с интересом взглянул на него. — Из народа коми…»
Города он не увидел. Дома как-то сразу расступились, теперь вокруг было только белесое небо и белый, застрявший наполовину в снегу лес. На больших скоростях по дороге навстречу проносились машины.
Тайга…
— Настоящая тайга километров за пятнадцать отсюда… — Словно уловив короткую внезапную мысль гостя, сказал Шахов. Добавил жестко:
— Мы называем ее «парма»! Хорошие места. Если бы мне, к примеру, предложили в Москве квартиру на Арбате или в Крылатском, я бы все равно не уехал.
— Овчинникова была этой зимой в Москве?
— Шахов кивнул:
Была. Очень недолго. Один или два дня. С отчетом.
— Встречалась с Жанзаковым?
— Этого не знаю.
— А позавчера? Ее видели в Сосногорске?
— Понимаю, — старший опер отер вспотевший лоб платком. — Может, для кого-то это и сгодится как версия… Но мы-то знаем, — он показал на Барчука. — Сабиру от жены ничего не грозило. Она — другой человек. Поговоришь — убедишься… — Шахов первый раз перешел на «ты».