В конце снова шли титры.
«В ролях: А. Джалилов, В. Дин… — Дальше перечислялись фамилии оператора, ассистентов, администрации. — Консультант по борьбе тхеквондо заслуженный мастер спорта СССР Б. Сабуров…»
В темноте зала защелкала камера — Ниязов фотографировал кадры с фамилиями участников съемочной группы.
На этом лента кончилась.
«Ностальгия по прошлому, — объяснил Денисов для себя идею фильма. — Дань памяти жене и дочери в Сосногорске. Раздвоенность. Невозможность вернуться в прошлое».
От дверей передали:
— Звонил дежурный. Денисова разыскивает женщина. Ее привез Савельев. — Денисов догадался: речь шла о драматурге. — Ждет в дежурной части. Спешит: в Москве проездом. Виргиния Витаускене…
Денисов записал фамилию и имя большими печатными буквами, поместил перед глазами на столе.
Женщина, разыскивавшая его, оказалась молоденькой, в очках, с узкой талией, тихим, будто придушенным голосом.
— Откуда вы?
— Из Каунаса.
— По профессии?
— Искусствовед, кандидат наук, — она стеснялась за свой русский язык и произносила слова совсем тихо, — преподаватель.
— Вы знакомы с Жанзаковым?
— Я всего один раз его видела. Мы приезжали с мужем.
— Давно?
— Два года назад.
— Ваш муж тогда тоже с ним познакомился?
— Да.
— Он сейчас здесь, в Москве?
— Мой муж умер в том же году… И… — Каждое предложение Витаускене произносила, запинаясь, с бесконечной связкой. — И… — тянула она, — привозила его
к табибам.
— Понимаю. Эркабай… Вы знакомы?
— И с Камалом тоже. Муж болел с детства. Медицина не в силах была ему помочь…
— Что за болезнь?
Витаускене вздохнула:
— Связано с урологией. Он лечился в самых крупных клиниках, у известных врачей. Потом наш интерес переключился на народную и восточную медицину… — Голос ее звучал совсем тихо, Денисов едва разбирал слова. — Нам рассказали о практикующих лекарях-табибах. Муж больше поверил в Эркабая. Сыграл роль пиетет перед восточной медициной. Мы попали сначала в Каракалпакию…
— Вы помните адрес?!
— Город Бируни… улица… дом 16. Три дня прожили в доме Эркабая, он сам в это время болел, лечить не взялся. Мы вернулись в Москву, встретились с Камалом. Он откровенно сказал, что болезнь запущена, требует длительного интенсивного лечения, а он предполагает оставаться в Москве всего несколько недель. И… — ничего не сделал, — звук точно падал в глубокий колодец. Летел, летел.
— Он не лечил вашего мужа?
— Провел один сеанс. В тот же день мы познакомились с Сабиром. Мужу как будгр стало немного легче. Попросил закурить. Но после возвращения в Вильнюс он умер. Как раз в день своего тридцатитрехлетия…