Тильво прошёл вдоль забора и постучался в калитку.
— Кто здесь? — спросил женский голос.
— Я Тильво, странствующий рыцарь и певец.
— И что же вам здесь надо, сударь?
— Я ищу ночлег.
— Моя родня ещё не вернулась, а без них я не могу решать.
Тильво ударил по струнам. По округе разнёсся призывный звон дайлы. Затем зазвучал пронзительный голос певца.
— Я вас пушу, сударь. Только успокою собак.
Певец продолжал играть.
— А вот и я, — снова раздался женский голосок. — Сейчас отодвину щеколду.
Девушка впустила незнакомца внутрь.
— Вы можете завести своего коня.
— У меня нет коня, я путешествую пешком.
— Но вы же рыцарь.
— Да, я рыцарь, но коня у меня нет. Только дайла и меч. Хотя это тоже немало.
— О сударь, как бы мне хотелось на вас взглянуть. На меч, на дайлу, заглянуть в ваше лицо.
— Так кто же вам мешает?
— Я от рождения слепа.
Небо давно уже покрылось вечерними багрово-фиолетовыми разводами и начало темнеть, когда Гильен вместе с тремя своими сыновьями вернулся домой с дальнего покоса… Дома что-то было не так. Дочка обычно со всех ног кидалась, чтобы отпереть дверной засов. А нынче она даже не торопится. Может, прикорнула за своей пряжей? Гильен постучал ещё раз. Скрипнула дверь, раздались лёгкие шаги, и он услышал самые необычные в его доме звуки — весёлый смех дочери и треньканье струн дайлы.
По дому разносились слова старой как Небо песни: «Служанку рыцарь полюбил».
— Папа, у нас дома певец, — радостно улыбалась Лайла, дочь Гильена.
— Дочка, я же тебя неоднократно предупреждал, чтобы ты не открывала дверь кому попало. По округе то и дело шатаются всякие разгильдяи и оборванцы, которым дай только срок…
— Ах, папочка, это не просто обычный певец, а странствующий рыцарь. Тем более меня могли защитить собаки.
— Он рыцарь? — Гильен не выдержал и заглянул из сеней в гостиную. — Если этот оборванец рыцарь, то я сам Сын Неба.
В углу гостиной сидел худощавый длинноволосый парень и наигрывал нехитрый мотив на дайле. На певце были латаные-перелатаные штаны и рубаха, застиранная до того, что было трудно определить, какого она была первоначально цвета. На ногах он носил сбитые, давно потерявшие первозданный блеск сапоги.
— Тильво Лаэрн к вашим услугам, — сказал певец, привстав со скамейки и тряхнув гривой нечёсаных волос.
— Рыцарь, говоришь. По мне, так ты больше похож на бродячего музыканта, чем на благородного господина.
Тильво демонстративно взял с лавки свою перевязь с мечом.
— И можешь не трясти здесь своим клинком. Оружие носят не только господа, но и всякий сброд с большой дороги. И у меня нет уверенности, что ты…