— Папа, прекрати! — Лицо Лайлы стала пунцовым, она моргала своими не видящими с самого рождения глазами, губы превратились в тоненькую ниточку. Лайла была готова расплакаться. — Не обижай певца. Он и так уже охрип от песен, пытаясь меня хоть чуть-чуть развеселить.
— Ладно, дочка, будь по-твоему. Эй, как там тебя, есть будешь?
— Ваша дочка была так щедра, что угостила меня краюхой хлеба.
— Да, не скажешь, что тебе всегда удаётся досыта поесть. Мы люди простые, И еда у нас простая. Бобы да кусок солонины. Но ты, наверное, и этому будешь рад.
Тем временем младший из трех сыновей уже вовсю гремел горшками на кухне. Певец отложил в сторону дайлу и стал внимательно разглядывать своих новых знакомых.
Гильен был коренаст и широкоплеч. Длинная окладистая борода мешала определить его возраст. Однако, судя по закравшейся в бороду седине, было ему никак не меньше пятидесяти. Сыновья были под стать отцу, коренастые и широкоплечие. Старший носил небольшую бородку, а у среднего был юношеский пушок. Самый младший из сыновей, тот самый, что отправился на кухню, и вовсе был безбород.
Когда хуторяне сели за стол в гостиной, певец решил тоже устроиться на скамье, однако с опаской поглядел на главу семьи.
— Садись, садись, Тильво, мы люди небогатые, зато не жадные. Раздели с нами трапезу.
Перед тем как усесться за стол, все, включая Тильво и даже слепую Лайлу, проделали нехитрый ритуал: подняли раскрытые ладони на уровень лица и трижды нестройным хором провозгласили: «Хвала Небу!» — после чего все принялись за еду.
Если бы Лайла могла видеть, как ест Тильво, то она поразилась бы его отнюдь не рыцарским манерам. Тем временем Гильен задавал певцу вопросы.
— Расскажи нам, Тильво, где ты бывал и что видал.
— Бывал я в разных местах, гостил во многих городах. По дороге голодал, иногда и бит бывал. Что заработал песней, сразу проедал.
— Складно врёшь, — усмехнулся Гильен.
— А куда же ты теперь? — совершенно серьёзным тоном спросила Лайла.
— Известно куда, в Терик. Самое хлебное место наша столица.
— И тебе не страшно путешествовать в одиночку? — не унималась Лайла.
— Со мной мой верный меч, — Тильво погладил рукоять лежащего рядом на лавке меча.
— А ты хоть обращаться с ним умеешь? — спросил средний сын.
— Ясное дело, — гордо ответил Тильво. — Я же рыцарь.
— Тебя небось по пьяни какой-нибудь господин посвятил в рыцари, ты теперь и хвалишься всем, — усмехнулся старший сын.
— Дело было не совсем так, — начал запинаться Тильво. — Меня посвятили в рыцари за песню.
— Эх, Тильво, Тильво, — покачал головой Гильен. — Иной раз без меча безопасней путешествовать, да тебе виднее. Лучше спой.