Джеймс почему-то забился в угол. Лицо его выражало невыносимую муку, губы были закушены до боли. Элизабет, сидя по другую сторону, с невидящим взглядом и покойно сложенными на коленях руками, выглядела так, будто возвращалась из церкви домой.
И так продолжалось с того самого дня, как Джеймс, оправившись от горячки, узнал о смерти сына. Горе, казалось, сломило его, тогда как Элизабет по-прежнему пребывала в каком-то странном оцепенении. Даже когда муж как испуганный ребенок тянулся к ней, она не находила для него ни единого слова утешения. Элизабет как авто-мат стряпала, стирала и шила, глухая и безучастная ко всему, что творилось вокруг, и все заботы о Джеймсе легли на плечи Мэтью. Ему было отчаянно жаль брата, но Элизабет порой просто пугала его.
Остановив коляску возле дома, Мэтт спрыгнул на землю и подал руку Элизабет. Джеймс, не сказав ни слова, молча направился к дому, в то время как его жена бесшумно, словно тень, исчезла за дверью.
Мэтью замялся на крыльце. Вдруг оглушительно грохнула дверь кабинета, и он помчался туда. Держа в руке полный стакан виски, Джеймс свирепо глянул на него.
– Джимми, это не поможет!
– Убирайся! – прошипел тот и залпом осушил стакан. – Оставь меня в покое.
– Не могу, Джимми. – Мэтью протянул было руку, чтобы обнять его за плечи, но Джеймс резко отпрянул в сторону. – Джимми, он был прелестный малыш. Но его больше нет...
– Замолчи! – взревел Джеймс в бешенстве. – Не смей говорить об этом!
– Тебе все равно придется смириться.
Стакан с грохотом разбился о стену, и осколки стекла брызнули во все стороны.
– Замолчи! – Этот крик скорее походил на рыдание. Зажав руками уши, Джеймс застонал.
– Джим, – прошептал Мэтью, впервые отчаянно жалея о том, что всегда по натуре был язычником. – Джим, мне так жаль...
Сделав над собой чудовищное усилие, Джеймс как будто взял себя в руки.
– Да, – с трудом выдавил он.
– Но ты ведь не одинок, – продолжал Мэтью. – У вас с Элизабет еще будут дети.
– Он был первенцем, Мэтью. Поэтому не говори так. Никто не сможет мне его заменить.
– Я вовсе не это хотел сказать! Разве кто-нибудь заменит нам Джона? Но ведь мать с отцом не стали от этого меньше любить нас обоих. Джеймс растерянно пожал плечами.
– Почему бы тебе не пойти к Элизабет? – мягко спросил Мэтью. – Поговори с ней. Сейчас вы как никогда нужны друг другу.
– Я Элизабет не нужен. Ей не нужен никто.
– Знаешь, это просто глупо. Он ведь был и ее сыном, и сейчас она страдает не меньше тебя.
Глядя в пустоту, Джеймс покачал головой.
– Ни одной слезинки, – вздохнул он, – не проронила ни одной слезинки... за все то время, что я ее знаю.