– Ты не прав, Джимми. Видел бы ты ее в тот день, когда умер Джонни, сейчас не говорил бы так. Она рыдала навзрыд, у меня просто сердце разрывалось от ее плача.
– Она никогда не плачет, – продолжал, будто не слыша его, Джеймс. – У нее нет сердца. И души тоже нет. Откуда же взяться слезам?!
– Но, Джимми...
– Она не оплакивала отца, не оплакивала семью... никого. Даже бедного Джона Мэтью.
– Она пытается справиться с горем как умеет, – не сдавался Мэтт. – Одному Богу известно, сколько таких, как она, – тех, что держат все в себе. Но это не значит, что душа ее не плачет кровавыми слезами. Ты знаешь, как Элизабет любила сына. Бог свидетель, она была самой лучшей матерью, которую я знал! Да как ты можешь говорить такое?!
– Она не способна горевать. – Джеймс тяжело опустился в кресло. – Оставь меня, я хочу побыть один.
Мэтью видел слишком много людей, которые в горе теряли голову, чтобы сейчас умолять брата одуматься. Тяжело вздохнув, он незаметно снял со стены ружье и на цыпочках вышел из комнаты.
Ему потребовалось немало времени, чтобы отыскать Элизабет. Наконец он нашел ее – свернувшись клубком на полу, она рыдала, уткнувшись лицом в детское одеяльце. Рыдала так, будто сердце у нее разрывалось. Мэтью окаменел.
Низкие, почти звериные звуки, сотрясавшие ее худенькое тело, переворачивали ему душу.
– Элизабет, – печально прошептал он и, грузно опустившись на колени, прижал ее к себе. – Тихо, тихо, – бормотал он, баюкая ее и гладя огромной рукой спутанные волосы. Казалось, еще немного, и она успокоится, но вот новая волна боли пробегала по ее скорчившемуся телу, и Элизабет вновь сотрясала агония страданий. Прошло не меньше часа, прежде чем она ослабела и затихла.
Заснув, Элизабет то и дело жалобно всхлипывала, как испуганный ребенок. Мэтт дождался-таки, пока она наконец открыла глаза.
– Позволь, я отведу тебя в дом, – предложил он. – Тебе лучше лечь в постель.
Элизабет покачала головой. Слова с трудом слетали с ее губ.
– Не... хочу, чтобы... Джеймс... видел меня... такой.
Из груди ее опять вырвался полувздох-полурыдание, и Мэтью перепугался не на шутку.
– Ну не плачь, Элизабет, милая. Прошу тебя!
– Нет, не... не буду. – Она провела рукой по лицу. – Со мной все в порядке.
– И ничего страшного, если Джимми увидит, что ты тоже несчастна. Он бы утешил тебя, если бы только знал. Давай я отведу тебя к нему.
Она яростно замотала головой: – Нет!
– Но почему? Он ведь твой муж. С ним тебе полегчает.
– Нет, – печально отозвалась Элизабет. – Не для этого он женился на мне. Мне не следует быть ему обузой.