– Но он вам больше не муж, Элизабет!
– И вы тоже... пока!
– Неужели вас не волнует, что говорят люди?
– Именно так. И не говорите мне, Натан Киркленд, что вас это так уж заботит!
Голоса становятся громче, в них слышится раздражение. Резко хлопает дверь. И снова тишина. Тишина и покой.
– Джеймс! Джеймс!
Он открыл глаза и поморгал. – Ты узнаешь меня, Джеймс?
Голос отказывается повиноваться ему. Джеймс с трудом разлепляет ссохшиеся губы.
– Бет? – просипел он с натугой и досадливо поморщился: не голос, а какое-то кваканье!
– Да, – выдохнула она с явным облегчением.
– Что?..
– Ты у меня дома. Тебя ранили, и мистер Двенадцать Лун принес тебя ко мне. Ты что-нибудь помнишь?
Он чувствовал себя ужасно. Все болело.
– Вроде да. – Даже эта коротенькая фраза далась ему с трудом.
– У тебя только под утро спал жар. Ты открыл глаза, и я обрадовалась – думала, ты уже пришел в себя. Знаю, что не хочется, Джеймс, но тебе обязательно надо что-нибудь съесть... может, немножко мясного бульона? Всего несколько ложек!
Джеймс хрипло простонал, но она ловко сунула ложку ему в рот. Бульон был восхитительный: горячий и ароматный. Джеймс невольно облизнулся. Сколько прошло времени с тех пор, когда ему перепадало что-то столь же вкусное!
– Хорошо, – еле ворочая языком, пробормотал он и, проглотив вторую ложку, провалился в сон.
Когда он вновь открыл глаза, в комнате было уже темно, несмотря на свет одного из торшеров.
В голове немного прояснилось. Джеймс ясно помнил, где он, хотя и чувствовал страшную слабость.
Он лежал в комнате Элизабет, на ее постели. Ему вдруг бросилось в глаза некое подобие занавески, и он сразу догадался, что Элизабет решила хоть как-то отгородиться от него. Там, за ней, была ее спальня. С трудом повернув голову в сторону зажженной лампы, он разглядел горевшую плиту, часть стола и стул.
А вот и Элизабет. Пододвинув кресло к его постели и закутавшись в одеяло, она крепко спала.
– Бет!
Она выглядела до того усталой, что он почти возненавидел себя за то, что вынужден был разбудить ее.
– Бет!
– М-м-м... – Она сонно заморгала и рывком села. – Джеймс! Ты проснулся? Ну, как ты себя чувствуешь?
– Отвратно, – просипел он. – Прости, что разбудил тебя, милая, но я умираю от жажды.
– Конечно! – Элизабет сползла с кресла и спросонья еле налила ему стакан воды – Сейчас я тебе помогу.
Опустившись на колени, она одной рукой приподняла ему голову и поднесла стакан к его губам.
– Ну, теперь лучше? – спросила она после того, как Джеймс выпил все до дна.
Он кивнул, и голова его снова упала на подушку.
– Может, поешь еще бульона? Так нужно, Джеймс.