– И как, получается? – с ехидной улыбкой спросил Михаил Михайлович.
– А это зависит от количества мозговых извилин у каждого отдельного объекта, – засмеялся Жирухин. И, обращаясь к Обловацкому, объяснил: – Чем меньше извилин, тем быстрей действует!
Михаил Михайлович и Василий Сергеевич рассмеялись. Сидевший напротив с сосредоточенным видом разливал остатки вина в бокалы, стараясь, чтобы всем вышло поровну. Он, как будто, весь ушел в это занятие и не принимал участия в разговоре.
Обловацкого поразила озлобленность этих людей, сквозившая и в тоне и в смехе, такая откровенная издевка при незнакомом человеке. Неужели это из-за опьянения? Или его проверяли? Не слишком ли открыто? Сергей Яковлевич улыбнулся, представив на своем месте Строгова.
– Мы слишком громко говорим там, где надо было бы помолчать, – сказал он многозначительно.
– Между прочим, мысль правильная и толковая, – согласился, сразу трезвея, Михаил Михайлович. – Вообще, давайте закругляться. Делу время, потехе час. Мне с утра в Совнаркоме надо быть!
– Ты когда думаешь обратно? – спросил его Василий Сергеевич.
– Не позже пятницы.
– Далеко? – поинтересовался Сергей Яковлевич.
– "Нах наузе". В Москву, – ответил Михаил Михайлович.
– У меня к вам просьба, – попросил Обловацкий.
– Пожалуйста, – ответил тот любезно.
– Захватите сестре в Москву посылочку и письмо.
– Пожалуйста, пожалуйста, – повторил Михаил Михайлович. – Готовьте ваш груз! Сам лично завезу и передам. Пошлите фрукты, вино, лавровый лист.
– Большое спасибо! Завтра же приготовлю. Куда разрешите доставить?
– Давайте… – он запнулся. – Давайте посылку… – чувствовалось, чо ему не хотелось называть адрес, и он мысленно перебирал места, куда можно бы было принести посылку.
– Разрешите, я занесу вам домой, – подсказал Сергей Яковлевич, желая выяснить, где остановился и живет этот человек.
– Да нет, не беспокойтесь. Лучше я зайду сам или пришлю кого-нибудь. Ведь вы живете здесь, в гостинице? В каком номере?
– В тридцать втором. Но стоит ли вам беспокоиться? Мне, право, неудобно.
Пустяковый вопрос о посылке вырастал в проблему, и, несмотря на опьянения, все это почувствовали.
– Нет, нет, ничего, – заторопился Михаил Михайлович, – я зайду сам. Ну что ж, товарищи, как говориться, нет такой компании, которая бы не расходилась. Пора и нам.
Подозвав официанта, он оплатил счет. Все встали и, продолжая разговаривать, направились через опустевший зал к выходу.
Набережная, еще недавно оживленная и шумная, была пуста. Начали прощаться. Все долго жали руку Обловацкому, а сильно опьяневший Жирухин даже пытался расцеловаться с ним. Михаил Михайлович шутя оттолкнул Жирухина и, заглянув в лицо Сергея Яковлевича, повторил, что зайдет завтра к концу дня.