Тяжелый автобус, волоча за собой облако пыли, подошел к уже знакомой Строгову белокаменной станции Союзтранса. Николай Павлович, отряхиваясь и сплевывая набившийся в рот песок, вылез из машины и сразу же пошел к пристани, надеясь встретить старого рыбака. Но обжигающие лучи солнца разогнали все живое, и берег казался вымершим. Горячий воздух был неподвижен, тяжел. Дышать трудно было. Плотный слой известковой пыли лежал на дороге, домах, деревьях. Хотелось спрятаться от палящего солнца, забраться в холодный, влажный подвал, пить леденящую родниковую воду, от которой стынут зубы.
Постояв на берегу. Строгов вернулся на площадь. Автобус уже ушел в Гудауты, и оживленная несколько минут назад станция была пуста. «Видимо, до вечера здесь никто не появиться», – подумал он и решил зайти к гостеприимному отцу Мелитону. Пройдя по запомнившейся ему дороге, Строгов подошел к винному подвалу и постучал. За дверью послышалось шарканье, дверь отворилась, и Николай Павлович увидел сухонькую фигурку винодела. Прищуривая близорукие глаза и, видимо, не узнавая, он вопросительно смотрел на Строгова.
– Не узнаете, отец Мелитон? – улыбнулся Николай Павлович. Старик, всмотревшись, закивал головой и пропустил Строгова. Пройдя несколько шагов, Николай Павлович остановился, ожидая семенившего за ним монаха.
– Где найти мне Алексея Ивановича, отец? – нарочно назвав Нифонта его мирским именем, спросил Строгов.
– Полюбился он вам? – улыбаясь, спросил монах. – Сейчас пошлю отрока, приведет его сюда.
Он повел Строгова в свою комнату, которая служила ему винодельческой лабораторией, жильем и молельней, и попросил обождать. Но посылать за рыбаком не пришлось. В дверь постучали, и открыв ее, старик увидел Нифонта.
– Легок ты на помине, – сказал Мелитон. – Давешний гость тебя ищет.
Нифонт с озабоченным лицом вошел и поздоровался.
– Нужен ты мне, Николай Павлович, – негромко сказал он Строгову, когда Мелитон отправился за вином, чтобы угостить их.
Строгов выжидательно смотрел на рыбака.
– Выйдем отсюда, поговорим, – продолжал Нифонт и потянул Строгова за рукав к выходу. В дверях он приостановился и обернулся к Мелитону, который уже возвращался с кувшином вина и стаканами.
– Погоди, отец, мы скоро придем.
Выйдя из винницы и пройдя небольшую площадку, они приблизились к широкой каменной лестнице. Окруженная ровными рядами старых кипарисов, она круто уходила от приморского шоссе вверх, к монастырскому собору.
Присев на камне, старик вполголоса сказал:
– Садись, милый, поговорить надо.
Оглянувшись еще раз, он повернулся к Николаю Павловичу и, глядя на него в упор, понизив голос до шепота, спросил: