– Ты большевик, прямо скажи?
В его взгляде были и вопрос, и ожидание, и, как будто, надежда.
Николай Павлович колебался только секунду.
– Да!
– Я так и думал, – с облегчением сказал рыбак. – Ну, так послушай. Вот прошлый раз сказывал я тебе про настоятеля. Что приезжают к нему, яко тати. Вот и ноне приехали двое. Живут там, – старик мотнул головой на блестевшую на солнце шапку собора, – таятся. Днем не выходят. Настоятель третьеводни ночью у них гостевал. А вчерась от него ходок пошел на Псху.
– Ты подожди, Алексей Иванович, давай по порядку, – остановил его Строгов. Он почувствовал, что приезд этих двух неизвестных всколыхнул монастырь, привел в движение какие-то силы, и необходимо выяснить обстановку более подробно.
– Когда они приехали?
– Да в ночь, как мы с тобой расстались!
– Откуда приехали, не слышал?
– Сказывали – из города.
– А примет их не знаешь? – и, заметив, что старик его не понял, он пояснил: – Ну, какие они?
– Один толстый да важный такой. Все себя по лысине гладил. С портфелем. В обращении, видать, строгий. Другой попроще. Веселый такой. А вечор приехал милицейский начальник из Гудаут. Ну, в духане-то они и встретились. Как будто невзначай. Пили, ели, да говорили.
– Как выглядит этот, из Гудаут? – спросил Строгов.
– Да главный там, старый уже, с седой бородой, Гумба по фамилии. Я и подумал: не должен он хлеб-соль есть с такими, как эти, что потайно с настоятелем видаются.
– А о чем говорили, не слыхал?
– Не. Вначале все тихо говорили, а как выпили, все тосты начали подымать, а Гумба все хвалился да грозился.
– Он один приезжал?
– Двое с ним. Тоже такие, как он, милицейские, только молодые.
– И долго были в духане?
– Да часа два, а потом поручкались и обратно.
– Ты сам видел?
– А как же! Главный сильно хмельной был, все сесть в седло не мог.
– Узнаешь, если увидеть придется? – спросил Строгов.
– А как же!
– А откуда ты его фамилию знаешь? – поинтересовался Строгов.
– Как уехали, я у людей спрашивал, они и сказали. Он не впервой сюда заезжал, только ранее в гражданском все больше ходил. Ты шукни в городе, кому следовает. У них дружба-то неспроста, как я считаю.
– Пили где? В ресторане внизу, что ли?
– Эге, там! Где станция автомобильная. Сам заведующий им все подавал. То из кабинету не выходит и с людьми не разговаривает, а тут заместо лакея прислуживал. А ишо говорили, что партийный! – он сокрушенно покачал головой.
– А на Псху кто пошел? – Из монастырских кто-нибудь? – продолжал допытываться Строгов.
– Нет. Тут ден пять тому приехал какой-то отдыхающий. Не здешний, из России. Ходил, хозяйство совхозное смотрел, все удивлялся и хвалил, как тут-де монахи работали. А как стемнело, пошел в домик к настоятелю и заночевал там. А утром ушел на Псху. Настоятель провожатого ему дал.