– «Малышева, взорвавшего мосты через Днепр и помешавшего восстановлению положения в Смоленске, арестовать и доставить в штаб фронта…» Подпись: «Прокурор фронта…»
– Но ведь полковник Малышев поступил согласно нашему приказу, – напомнил полковник Шалин. – Я вместе с начальником инженерной службы готовил бумагу… Правда, мы сказали тогда Малышеву, что приказ вступит в силу после того, как штаб фронта даст «добро»…
Завластвовало удручающее молчание, будто все чувствовали себя в чем-то виноватыми и устыдились друг друга.
– Подготовьте прокурору объяснительную телеграмму, – прервав молчание, хмуро приказал Лукин начальнику штаба, а затем уставил чуть насмешливый взгляд на Лобачева: – Пророк с комиссарской звездой…
– Почему бы и не пророк? – В голосе Лобачева зазвучал смех. – Я однажды напророчил самому товарищу Ленину!
– Ну, так сильно не загибай, – предостерег Лукин, однако посмотрел на Лобачева поощрительно, ибо любил слушать его рассказы о трудном сиротском детстве, голодной, но боевой юности, и особенно о том периоде, когда Алексей Андреевич был кремлевским курсантом, не раз стоял на посту № 27 у квартиры Ленина и многажды видел и слышал вождя.
– Не совсем, конечно, Ленину, – поправился Лобачев, – а моим друзьям, которые хотели упростить Владимиру Ильичу процедуру уплаты им партийных взносов…
Послышался нарастающий гул моторов. Он ширился, будто заполняя все пространство вокруг, звучал все отчетливее и устрашающе: почти на бреющем полете шла вдоль магистрали Минск – Москва видимая сквозь плетение ветвей деревьев шестерка «юнкерсов». Зенитчики, прикрывавшие этот лес, не открывали огня по столь заманчивой цели: нельзя было демаскировать штаб армии, пока над ним не нависла прямая угроза.
– Прошли… Продолжайте, Алексей Андреевич, – поторопил Лобачева полковник Шалин, взглянув на наручные часы: он, как и все начальники штабов, постоянно испытывал недостаток во времени и безмерно дорожил им.
– Так вот! – Лобачев потер от удовольствия руки, видя, с каким интересом его слушают. – У нас в Кремле был свой подрайком партии. Там состояли на партийном учете также наши командиры и курсанты. И Ленин там состоял. И вот наш командир роты Григорий Антонов, а он был казначеем в подрайкоме, говорит однажды: «Владимир Ильич самый дисциплинированный плательщик членских партийных взносов. А ведь он очень занят. Что, если я предложу ему присылать с деньгами своего секретаря?» Я возьми да и скажи тогда Антонову: «Товарищ Ленин ответит, что коммунист никому не должен доверять свой партийный билет…» И именно эти самые слова сказал Владимир Ильич Антонову. Честное слово!