– Ничего. Давай-ка лучше собираться, а то опоздаем на самолет.
На этот раз прощание было нелегким. Они не знали, когда увидятся снова. Эндрю прижался к ней, слезы текли по его лицу, а Дафна пыталась его успокоить:
– Я обещаю, ты скоро опять прилетишь, мой золотой. А если я смогу, то сама прилечу на несколько дней к тебе.
– Но ты будешь очень занята на съемках. – Эта фраза прозвучала как стон.
– Я все-таки постараюсь, я правда постараюсь. И ты тоже постарайся... не грустить и хорошо проводи время со своими школьными друзьями. Подумай, сколько интересного ты им можешь рассказать.
Но ни Дафна, ни Эндрю не думали об этом, когда стюардесса Вела его к самолету. Он вдруг снова стал мальчиком семи с половиной лет, которому плохо без мамы, а она чувствовала, что самую важную часть ее сущности опять отрывают у нее от сердца. Как часто она испытывала эту боль, и все же каждый раз переживала ее словно впервые.
Дафна смотрела невидящими глазами на самолет и плакала, и Барбара молча крепко обняла ее за плечи. Они неистово махали, когда самолет стал выруливать на полосу, но не знали, видел ли их Эндрю. На обратном пути обе были молчаливы и печальны. Когда они приехали домой, Дафна ушла к себе в комнату, и на этот раз не она звонила Мэтью, а он позвонил ей. По ее голосу он моментально понял, в каком она настроении, он это предвидел и поэтому позвонил.
– Дафф, у тебя сейчас наверняка отвратительное настроение, а?
Она улыбнулась сквозь слезы и кивнула:
– Да, в этот раз было тяжелее, чем когда-либо. Совсем иначе, чем когда я прощалась с ним в школе.
– А ты не забывай, что ведь и школа не навсегда. Наступит день, когда он вернется к тебе насовсем.
Она вытерла нос и глубоко вздохнула:
– Трудно себе представить, что этот день когда-нибудь наступит.
– Наверняка наступит. И довольно скоро. А в ближайшие месяцы ты будешь страшно занята на съемках.
– Уж лучше бы я не подписывала этот чертов контракт. Я была бы в Нью-Йорке, ближе к Эндрю.
Но они оба знали, что ее слова не вполне серьезны. Это отчасти была реакция на его отъезд.
– Тогда поторопись, черт подери, чтобы поскорее закончить и вернуться домой. Я бы тоже против этого не возражал. Знаешь, ты единственный родитель, которому я могу пожаловаться.
Она засмеялась в трубку и легла на спину на кровать.
– Ей-богу, Мэтт, иногда жизнь кажется такой тяжелой.
– Ты видала и похуже.
– Спасибо, что напомнил. – Но она по-прежнему улыбалась.
– Не за что. Всегда рад.
Они привычно шутили друг с другом. Дафна делилась с ним всеми своими проблемами, которые концентрировались на работе и на сыне, больше ей не о чем было ему рассказывать.