– Когда ты приступаешь к съемкам?
– Послезавтра. У актеров в прошедшие две недели была примерка костюмов. Но в ближайшие два дня они еще не начнут. А до тех пор, мне не надо появляться на площадке. Мне, возможно, придется переписывать часть сцен и вообще следить, как все получается. Теперь я в принципе просто консультант. Все дело за режиссерами и актерами.
– А ты уже познакомилась с актерами?
– Да, со всеми, кроме Джастина Уэйкфилда. Он был на натуре в Латинской Америке и, думаю, вернулся всего пару дней назад.
– Обязательно расскажи мне, что он собой представляет. – В голосе Мэтта прозвучали какие-то новые нотки, но она этого не заметила.
– Наверное, прохвост – я так думаю. Любой такой красавчик непременно должен быть избалован.
– Не обязательно. Он может оказаться отличным парнем.
– Меня по-настоящему волнует только то, чтобы он не халтурил на съемках.
Это была история о современном мужчине, в жилах которого течет индейская кровь, о том, как он решил пренебречь этим обстоятельством, но в конце концов именно в этом обрел себя. Это был рассказ о мужестве, о самоутверждении – сильная антирасистская вещь, и всех удивляло, что автором была женщина.
Если бы Джастин Уэйкфилд хорошо сыграл эту роль, он мог бы получить «Оскара», и Дафна полагала, что он понимал это. Он был эффектным белокурым киногероем, которого боготворили чуть ли не все женщины в стране, и, конечно, мог бы способствовать тому, чтобы «Апачи» стал настоящим событием.
– По крайней мере мы знаем, что он может играть.
– Если у тебя найдется минутка, позвони мне и расскажи, как идут съемки.
– Обязательно, а мне хочется знать, как дела у Эндрю, независимо от моей занятости. У меня на студии будет телефон, по которому ты сможешь меня найти. Я позвоню тебе сразу, как только разберусь, что это такое. Возможно, придется поехать на натурные съемки в Вайоминг, но ненадолго. Сначала будут сниматься сцены в павильоне.
– Я тебе еще попозже позвоню, когда Эндрю прилетит.
– Спасибо, Мэтт.
Как обычно, разговор с ним принес ей утешение, и она уже не чувствовала такого отчаяния от прощания с сыном.
– Мэтт?
– Да?
– А кто тебе доставляет это благо?
– Какое? – Он не понял.
– Утешает тебя. Ты всегда утешаешь меня, а это не совсем справедливо.
Он был единственным за многие годы человеком, в котором Дафна находила поддержку, и иногда она чувствовала себя виноватой.
– Дафф, все, что делается ради близких людей, делается бескорыстно. Не мне тебе это объяснять.
Она молча кивнула. Он был прав. И она тоже.
– Я позвоню тебе позже.
– Спасибо.
Они положили трубки, и Дафна задала себе вопрос, что бы она делала, если бы там не было Мэтью.