Она тихонько выскользнула из постели, накинула на плечи махровый банный халат, принадлежность гостиницы, и подошла к окну. Блестящий пол у нее под ногами совершенно не был холодным и приятно ласкал ступни. В ночном волшебном свете фонарей лежала перед Таней, как скатерть, расстеленная Парижем, Вандомская площадь. Ее освещали витрины роскошных магазинов, сверху светила луна. Из самого сердца площади тянулась ввысь колонна Наполеона, окруженная натыканными вокруг нелепыми современными статуями. И Тане показалось, что она попала в какой-то другой, незнакомый ей, фантастический и прекрасный мир, который давно уже притягивал и манил ее.
— Что ты полуночничаешь? Ложись и спи! — Мерный негромкий храп на вздохе прервался, и она увидела, как Филипп Иванович показывает ей рукой на кровать. — Утро вечера мудренее.
И Таня послушалась. Легко скользнула она под волшебное, нежаркое, невесомое одеяло и почувствовала, как рука Филиппа Ивановича собственнически легла на ее бедро. Вскоре в спальне опять раздался мерный, солидный храп, и под его мелодию Таня заснула.
Через несколько дней, уже сидя в самолете «Эр Франс», летящем в Москву, рядом с Филиппом Ивановичем и потягивая кампари, Таня не без удовольствия вспоминала удивленное лицо мадам Гийяр, когда она услышала Танину просьбу предоставить ей ежегодный отпуск сейчас же, с тем чтобы сразу по его истечении она могла вернуться на родину.
— Мне очень жаль, — сказала ей мадам Гийяр, снимая с носа и протирая свои дорогие очки. — Мне казалось, вы претендуете на то, чтобы остаться работать у нас. Я как раз на днях собиралась предложить вам подписать контракт!
— Мои планы изменились, — коротко сказала Татьяна.
— Что ж, я была рада работать с вами! — Мадам Гийяр встала и протянула руку. Таня пожала ее спокойно, без удовольствия и без неприязни. Она почему-то чувствовала теперь внутри себя какую-то странную силу.
— Я хотела вам сказать… — Татьяна остановилась уже у самого выхода из-за прозрачной перегородки.
— Да? — Мадам Гийяр сняла очки и вопросительно посмотрела на нее.
— Али-Абу роется в чужих компьютерах!
Мадам Гийяр надела опять свои очки и еле заметно усмехнулась.
— Мерси, — сказала она. — А я, доктор Танья, в свою очередь, тоже давно хотела вам сказать, — мадам Гийяр сделала паузу, и Таня напряглась, — что буква J перед моей фамилией на карточке означает имя — Женевьева. Меня зовут Женевьева. И моя задача организовать работу так, чтобы исследователи работали на фирму, а не на себя.
— Теперь буду знать, — сказала Таня и вышла из пластмассового закутка. Мадам Гийяр тут же отвернулась, будто забыла о разговоре с Таней, и погрузила лицо в экран своего компьютера.