— Ну, до завтра? — Аркадий взялся за ручку и обернулся в прощании.
— До завтра. — Она пыталась незаметно рукой удержаться за стену.
Через мгновение, обернувшись уже с лестничной площадки, Аркадий увидел в прямоугольном проеме входной двери, что стоящая в коридоре Тина как-то странно отклоняется назад и вниз и с остановившимся взглядом, в котором теплилась, однако, какая-то мысль, падает на спину со всего маху, ударяясь при этом с глухим стуком головой о косяк.
— Тина! — крикнул Аркадий и ринулся назад в квартиру.
— Господи, что же делать? На полу кровь! Черепно-мозговая травма! Ишемический инсульт! Внутреннее кровоизлияние! — метался Аркадий то в поисках лекарств, то хватаясь за телефон и мысленно перебирая диагнозы. — Как всегда, в доме у врача не водится ни черта! Нет ни сердечного, ни адреналина, ни бинта!
«Она умирает! Никогда себе не прощу!» Он стоял перед Тиной в узком коридоре на коленях, в своем светлом плаще, и бешено орал в телефонную трубку, слушая медленные, повторяющиеся без ответа, гудки:
— «Скорая»! Да ответьте же наконец! «Скорая»! «Скорая»! Что ж вы там все, заснули?!
На его пальцах быстро высыхала алая кровь, покрывая кожу будто прозрачным красноватым лаком, и когда в трубке действительно раздался металлический голос: «„Скорая“ слушает!», он внезапно сообразил, что не помнит, забыл, а может, и никогда не знал, как звучит правильный Тинин адрес.
— Поздненько, однако, являетесь на работу! — ехидно заметила Азарцеву Юля, встретив его на первом этаже возле его кабинета. Из окна она видела, когда он приехал, и поняла, что он расстроен. «И когда он перестанет мотаться к этой своей шлюхе?» — возмущенно пожала плечами она. Почему-то многие женщины, даже никогда в жизни не видя соперницу, непременно представляют ее в образе шлюхи.
«Его тут ждут, а он наносит утренние визиты! Ловелас чертов! Ну, я ему покажу сегодня! Достал! Или работа, или кобелизм!»
В просторном коридоре рядом с дубовой дверью его кабинета в широком кресле под старину сидела девчушка, замотанная шарфом. Ее купленные на рынке черные брюки, простая короткая куртка, дешевый сиреневый шарф настолько не вязались с солидностью и респектабельностью окружающей обстановки, что Азарцев удивился, кто и как вообще впустил сюда эту девушку. И уж, конечно, не из-за ее визита Юля сделала такое отвратительное лицо.
Азарцев не обманулся в догадке. Первое, что он увидел, открыв дверь кабинета, была совершенно лысая, гладкая, как яйцо, голова с таинственным азиатским разрезом глаз.
— А, вот, оказывается, из-за кого весь сыр-бор! — улыбнулся Азарцев, а лысый человек поднялся навстречу и приветливо раскрыл ему широкие объятия.