Самое трудное для девочек наступило в школе. Они росли, и Антонио не всегда мог забирать их из школы. Представляю вопросы других детей. А почему твоя мама такая? А что с твоей мамой? А почему она всегда в свитере, даже летом? А почему у нее нет ушей?
Следующий этап разъяснений был очень трудным. Я стремилась упростить его, не рассказывая о Маруане. Я солгала. Я встретила мужчину, которого полюбила и который любил меня, но мои родители не дали разрешения на брак. Они решили меня сжечь, чтобы я умерла. Таков был обычай в моей стране. Но мадам Жаклин, которая часто навещала нас дома, привезла меня в Европу, чтобы вылечить.
Летиция всегда была более решительно настроена, чем молчаливая Надя. Летиции было лет двенадцать, когда она сказала мне, что хочет поехать туда и убить всех. Почти те же слова произнес ее отец, когда я поведала ему о своем прошлом и о том, как родился Маруан: «Я надеюсь, что они все околеют за то, что сделали с тобой!»
Теперь настала моя очередь, и ко мне вернулись ночные кошмары. Я лежала, спала, а мама пришла с блестящим ножом в руках. Она занесла его над моей головой: «Я убью тебя этим ножом!» И нож сверкал, как луч света... Это не было похоже на сон: мать была здесь, стояла у меня в изголовье. И я с ужасом просыпалась, вся в холодном поту.
Этот кошмар часто ко мне возвращался. Я всегда просыпалась в тот момент, когда нож сверкал сильнее всего. Самым невыносимым было видеть мою мать. Меня неотступно преследовало это лицо – страшнее, чем смерть, страшнее, чем огонь. Она хотела меня убить, она убивала своих детей, она способна на все, и это моя мать! Я вышла из ее утробы!
Я так боялась быть на нее похожей, что однажды решилась перенести еще одну операцию, на этот раз косметическую. Одной больше, одной меньше... Эта операция должна была освободить меня от физического сходства, которое я больше не могла выносить, глядя на себя в зеркало. Небольшая шишка между бровей у основания носа, такая же, как у нее. Теперь у меня ее нет, и мне кажется, я стала от этого лучше. Однако кошмары продолжались, и даже врач ничем не мог помочь. Возможно, надо было встретиться с психиатром, но почему-то эта мысль никогда не приходила мне в голову.
Однажды я обратилась за помощью к целительнице-знахарке, рассказав ей о своем случае. Она дала мне ножик, совсем маленький, и сказала: «Положите его под подушку с закрытым лезвием, и у вас больше никогда не будет этих кошмаров».
Я сделала так, как она сказала, и нож больше никогда не появлялся в моих сновидениях.
Но, увы, о матери я думаю всегда.