– Ай, это верно. Гипостратиг – настоящий шершень, когда разозлится. Ладно, пусть он сам расправится с этим мерзавцем. Интересно, что он ему уготовит.
Аргиросу казалось, будто эти речи доносились откуда-то издалека. В них не было никакого смысла; единственным реальным ощущением оставалась только боль. В дополнение ко всему его взгромоздили поперек лошади, точно труп. К счастью, потом он почти не помнил своего путешествия до римского лагеря.
Лишь один раз он встрепенулся и закричал:
– Мои седельные сумки!
– Заткнись! – взревел Александр. – Твоего теперь ничего нет. Мы разделим их содержимое между собой, если ты украл у чжурчженей что-нибудь стоящее.
Аргирос вновь потерял сознание; Александр принял его вздох облегчения за сдавленный стон.
В следующий раз Аргирос пришел в сознание, когда перерезали путы на его запястьях и лодыжках и он рухнул на землю, точно мешок с зерном. Кто-то брызнул водой ему в лицо. Он застонал и открыл глаза. Все кружилось сильнее, чем в те минуты, когда он смотрел в подзорную трубу.
– Значит, ты просил, чтобы тебя привели ко мне, э?
Аргирос узнал голос Андрея Гермониака еще до того, как разглядел лицо генерал-лейтенанта.
– Отвечай его превосходительству, – потребовал Юстин из Тарса.
Александр шагнул вперед, собираясь опять нанести удар, но Гермониак жестом остановил его. На Аргироса вылили еще одно ведро воды.
Он умудрился отдать честь, соображая, не сломано ли его правое запястье.
– Я должен доложить об успехе, – выдавил он.
Его губа была разбита, но зубы, кажется, остались целы – прямой удар ногой в лицо пришелся по руке.
К изумлению разведчиков, генерал-лейтенант склонился над ним.
– Где оно? Что это? – спросил генерал. В нетерпении он схватил Аргироса за плечо, и тот поморщился.
– Прошу прощения, – добавил Гермониак и убрал руку – Аргирос не обратил внимания на последние слова; он сосредоточился на вопросах.
– Труба – в седельной суме, – наконец произнес он.
– Спасибо, Василий.
Гермониак выпрямился, и Александр озвучил то, что не терпелось высказать всем его товарищам:
– Господин, он же дезертир!
– Это вы так считали, – бросил генерал-лейтенант. – А сейчас немедленно вызови врача. Да, ты, солдат!
Александр исчез с чувством, близким к ужасу. Гермониак повернулся к остальным:
– Дезертирство было подстроено; конечно, вы должны были в него поверить, чтобы не могли ничего разболтать, если бы чжурчжени захватили вас в плен. Я и помыслить не мог, что для Аргироса вы окажетесь опаснее кочевников.
Когда генерал-лейтенант наклонился к сумке, двое разведчиков воспользовались моментом и ретировались. Остальные переглядывались, смотрели в землю или в небо – куда угодно, только не на того, кто когда-то был их командиром, а потом превратился в невинную жертву.