Насвистывая припев из одной непристойной песенки, подхваченной у солдатских костров, он позволил себе немного поразмышлять о даме, написавшей письмо. Нежные изгибы тела, атласная кожа, пламенное, сладострастное сердце — вот какою была леди Амелия, и таких женщин он любил. Мужчины вились вокруг этой дамы, как мухи вокруг меда. Джулиан сознавал, что эта женщина была хищницей, но его это нисколько не волновало. Их прошлая связь была откровенно плотской, и это вполне его устраивало. Прошлая связь, напомнил себе Джулиан. Все в прошлом, и чем скорее дама это поймет, тем лучше будет для обоих.
В его памяти всплыл образ совсем другой женщины. Возникло чувство чего-то холодного и далекого, мучительно недосягаемого. Серена Уорд. Чужая, неприступная, ледяная. Но через миг этот образ разительно изменился: широко распахнутые глаза, обрамленные густыми ресницами, метали голубые искры; сочные, спелые губы требовали поцелуя; вулкан, фейерверк, разрывающийся над головою снаряд, мощный и внезапный раскат летнего грома.
Усилием воли Джулиан заставил себя спуститься с небес на землю. Он сделал все, что мог: он приходил к ней с повинной, пытался исправить беду, которую она, по его мнению, навлекла на свою голову тем возмутительным поступком. И что он получил за все свои унижения? То, что и ожидал. Она облила его грязью, оскорбила и выставила с позором. И даже в последовавшие за их первым разговором недели, когда, поддавшись на уговоры Флинна не отступаться, он старался завоевать ее благосклонность, она сопротивлялась как могла. Ни один здравомыслящий мужчина не станет терпеть подобного обращения. Его совесть чиста. Он должен ее забыть.
Флинн, конечно, не даст ему забыть ее, и Флинн был более настойчив, чем его, Джулиана, совесть. Но ведь Флинна не было в библиотеке, когда Серена решительно и недвусмысленно отвергла его предложение.
Развратник! В нем все вскипало, стоило только вспомнить ее вздернутый нос, когда она бросила ему в лицо это слово. Собственно, слово не было брошено, оно вытекло из ее прелестного ротика, словно капля яда. Распутник! Неправда. Он никогда не выходил за рамки приличий. Разумеется, он не был святым. Он был мужчиной, не то что все эти нарумяненные шепелявые сосунки, которые пляшут перед ней на задних лапках, но не могут совладать с женщиной, даже под страхом смерти. Он смог, и за это ему нет прощения.
Ощутив дрожь в губах, он нахмурился. «Безумие», — сказал он себе и вздохнул. В надежде прогнать соблазнительный образ Серены Уорд хотя бы на несколько минут, он еще раз перелистал документы, которые просматривал, прежде чем прочитать письмо леди Амелии. Все были здесь, все счета и закладные, которые он тайно копил целый год и в которых было заключено все огромное состояние семьи Уордов. По его сведениям, у Уордов не сохранилось ничего, что можно было бы продать или заложить. Ему оставалось лишь подождать несколько месяцев, когда векселя можно будет выставить к оплате, и тогда он сможет делать с сэром Робертом все, что захочет.