– Почему ты передумала? – нежно спросил Алексис через некоторое время. – Ты же так боялась, что тебя могут увидеть?
Зоя слегка пошевелилась в его объятиях, только теперь начиная понимать, что хотела бы остаться здесь на всю ночь. Слегка измененным голосом произнесла:
– Говорят: «Гони природу в дверь, она войдет в окно». Он тихо рассмеялся.
– Приятно знать, что ты неотразим.
Внутренний голос подталкивал: «Скажи ему. Скажи, что ты чувствуешь». Но слова не приходили. Пока не приходили.
– Ты чудный любовник, Алексис, – вместо этого выпалила Зоя. Теперь его глаза были очень близко, но она так и не смогла ничего в них разглядеть.
– Откуда тебе это знать? Ведь не с кем сравнивать.
– Я много читала и слышала, что далеко не все мужчины способны дать женщине такое наслаждение, – она прикоснулась к его лицу, провела рукой от кончиков губ до подбородка, живот неожиданно вздрогнул – Алексис прихватил губами ее пальцы.
– Я даже знаю, что жены, которые часто жалуются на головные боли, на самом деле скрывают таким образом недовольство мужскими доблестями своих супругов.
– Вот как? Тогда в следующий раз, если ты скажешь мне, что болит голова, я буду знать истинную причину, – сказал он и прижался губами к тыльной стороне Зоиной ладони.
Осторожные прикосновения языка к чувствительной коже подействовали возбуждающе. Зоя снова почувствовала растущее желание, от кровеносных сосудов к позвоночнику понеслись токи, слегка покалывая спину. Алексис был неутомим, снова готов к решительному мужскому напору.
Теперь уже не бурная страсть, а спокойное, дающее свободу пробуждение заставило ее трепетать в ожидании; он покрывал поцелуями внутреннюю часть руки, поднимаясь выше, к груди, наконец прильнул к соскам: язык поддразнивал их, потом стал нежно посасывать, заставляя Зою исходить внутренней влагой.
Она уже не ощущала ни времени, ни пространства, существовали только его губы и руки на ее теле. Медленно, сантиметр за сантиметром они скользили по коже, осыпая ласками тело с ног до головы.
Алексис медленно вошел в нее, на этот раз неторопливо стараясь доставить ей и себе как можно больше удовольствия. Тогда Зоя в эйфорическом возбуждении успела подумать, что испытывает самое изысканное ощущение полного, абсолютного слияния с мужчиной, которого так любила. Целую вечность она могла бы так недвижно покоиться, чувствуя себя в полной безопасности и покое в его объятиях; вскоре накатила огромная волна и понесла куда-то туда, где было средоточие всех чувств и ничего кроме них.
Волна мягко выбросила ее на берег, но вдруг Зоя словно пробудилась ото сна, к ней внезапно вернулось чувство реальности. Алексис, почувствовав ее состояние, приподнял голову и вопросительно посмотрел на нее.