Чизбургер, правда без лука, и чипсы были восхитительны. Это напомнило Эвелин детство. Всего несколько раз в жизни ей разрешили погостить у брата матери и его жены. Оба они были лет на десять моложе ее родителей, и дядя Чарли неизменно угощал Эвелин сочным и самым огромным гамбургером, какой только она могла съесть. А потом ее ждало мороженое, еще одно строго-настрого запрещенное дома лакомство. Родители разрешали ей только шербет или замороженный йогурт, но никогда мороженое. Эвелин подумала, что, если бы не дядя Чарли, она выросла бы так и не узнав прелестей дешевой еды. До сих пор эта пища казалась ей особым лакомством, которое она редко себе позволяла.
Когда с чизбургерами было покончено, Уиклоу улыбнулся и спросил:
— Ты когда-нибудь играла на деньги?
— Нет. Я ни разу не была в казино.
— Тогда просто необходимо попробовать.
Он завел мотор, и скоро они уже катили по центральной улице — вереницы неоновых огней освещали их путь. Огни мерцали, переливались и рассыпались каскадами света: бесконечно лились неоновые струи, зазывая всех и каждого хоть разок попробовать то, что они так лучисто рекламировали.
Больше всего народа толпилось возле казино, но в основном это были просто праздные зеваки, туристы. Одеты все были пестро и разнообразно, пляжные шорты и бермуды соседствовали с роскошными вечерними туалетами.
— Ты любишь рисковать? — спросила Эвелин у Томаса.
— Я никогда не рискую.
Она недовольно фыркнула.
— Глупости! Вся твоя жизнь — сплошной риск. Я была сегодня утром в контрольном отсеке, припоминаешь? Угол атаки в восемьдесят градусов и перегрузки свыше десяти — все это трудно назвать спокойной жизнью!
— Это не риск. Конструкция «Крошки» дает нам возможность идти под неограниченным углом атаки, но ведь ее возможности мертвы до тех пор, пока мы не научимся использовать их. Моя работа заключается в том, чтобы проверить, соответствует ли машина своим техническим возможностям. Естественно, что это невозможно, если делать на «Крошке» только то, что мы уже делали на R-25.
— Но другие пилоты этого не делают.
Том тепло взглянул на нее, во взгляде его была невозмутимая уверенность.
— А теперь будут. Теперь они знают, что «Крошка» выдерживает такие нагрузки.
— Так, значит, ты делаешь это только для того, чтобы подать пример остальным?
— Нет. Я делаю это потому, что это моя работа.
— И потому, что тебе это нравится… — Эвелин поняла это еще утром, когда Томас вошел и контрольный отсек, усталый и потный, с покрасневшими глазами, но такой же невозмутимый и бесстрастный, как обычно… И только глаза выдавали. В них была страсть. И восторг.