Противоположная от двери стена коридора брызнула сухими щепками. Запахло горелым порохом. Было слышно, как Горбунов завозился с ружьем, перезаряжая его.
Девяткин отполз от двери, спиной к стене сел на корточки.
– Клоп, лучше сдайся по-хорошему, – громко сказал он. – Тебе не уйти. Дом окружен.
– Не трахай мне мозги, – заорал Горбунов. – Кем окружен этот сраный дом? Одним тобой окружен? Только сунься, сука. Отделаю, как корову на бойне.
– Не дури, – миролюбиво ответил Девяткин. – Не валяй дурака. Ты умный мужик, мы с тобой договоримся.
– Договорился волк с овцой.
Девяткин, сидя на корточках, тянул время, чтобы принять правильное решение. Стены коридора прочные, из круглого леса. Такие не прострелишь картечью даже из ружья крупного калибра. Но что дальше? Возможно, у Горбунова не только одно ружье. Может, под рукой у него пистолет или что похуже. Но решить эту головоломку отсюда, из коридора, не представляется возможным.
– Будь умным мальчиком, – сказал Девяткин. – И мы с тобой поладим.
В коридоре было слышно, как Горбунов переломил ружье и загнал новые патроны в патронник. Цокнули взведенные курки. Звякнула бутылка. Видимо, Клоп допил остатки водки. Савченко, прижавшись спиной к стене, беззвучно матерился. Его лицо лоснилось от пота. Правой рукой он держал пистолет, левом рукавом пиджака вытирал жаркую испарину. Девяткин знал эту особенность Савченко, обильно потеть в минуту опасности.
В коридоре стали открываться двери. Жильцы, высовывались из квартир.
– Не выходите в коридор, – крикнул Савченко. – Здесь вооруженный преступник.
Но грозное напоминание оказалось лишним. Любопытство быстро пошло на убыль. Открытые двери снова захлопывались. Люди накидывали цепочки и запирались на все замки. Савченко понизил голос до интимного шепота.
– Что, попробуем живым взять? Или как?
– Попробуем, – кивнул Девяткин.
Сейчас он сильно сомневался, что эта попытка окажется удачной.
* * * *
Горбунов одной правой рукой держал за ложе внешнекурковую двустволку ТОЗ. Указательный палец положил на спусковые крючки, направив ствол на развороченную дверь. Он отступил спиной к окну, свободной рукой схватил тряпочную занавеску и с силой дернул её на себя. Затрещала ткань, деревянный карниз грохнулся вниз, на круглый стол, стоявший у подоконника.
Полетели на пол пустые бутылки, пепельница, полная коротких, докуренных до самого фильтра окурков, обглоданные куриные кости и кастрюля с холодной вареной картошкой. Горбунов схватил карниз и отбросил его в сторону, на продавленную софу, застеленную несвежими простынями. Затем, продолжая держать дверь под прицелом, ухватился за столешницу, опрокинул стол, освобождая себе дорогу к окну.