Темные мысли копошились в голове Попова, как черви в сырой могиле. Картины, одна соблазнительнее другой, рожались и гасли. Попов видел себя столичным жителем, в новой прекрасной квартире с видом на Москва реку. Обстановочка по самому высшему разряду. Полированная мебель, двуспальная тахта с обивкой в цветочек, столик на колесиках и множество других очень цененных, даже роскошных вещей, которые доводилось видеть на журнальных картинках, наполнили новое жилище Попова.
Обед дяде Коле подавала женщина его мечты: молоденькая полнотелая вафлерша с большими титьками в коротеньком халатике, обнажавшем крутые бедра, и нейлоновом голубоватом парике. А что? С такими деньгами к немолодому дяде Коле столько баб прилипнет, хоть в шеренгу строй и выбирай на конкурсной основе.
Одно плохо, и большие деньги кончаются быстро. Не успеешь порадоваться всему этому празднику, а в кармане дырки. А в тех дырках опять ветер гуляет. Вот если бы та вторая доля, предназначенная не поймешь кому, до адресата не доехала… Если бы всю сумму, что лежит в портфеле Тимонина, сразу дяде Коле… Тогда можно ещё не так развернуться. Тогда бы и до конца жизни хватило, до глубокой старости. А его будущей пенсией пусть почтальонша из района свой худосочный зад вытрет.
Попов напрасно соблазнял себя, в душе он все уже решил. Осталось обдумать детали, так сказать, технику исполнения приговора. Решено, Тимонин никуда из деревни не уедет. Останется тут навечно. Была бы волына или ружье, все можно кончить за секунду, одним выстрелом. Но придется дорогого гостя ублажить топором или ножом.
Лучше бы сделать все ночью. Сонного Тимонина обухом по репе. Но есть одна заминка. Гость спит на чердаке, и вниз на ночь спускаться не хочет, говорит, наверху хорошо, соломой пахнет. Там, на чердаке, к нему не подступиться: от шорохов, скрипов лестницы Тимонин наверняка проснется. Да и топор на чердаке высоко не занесешь, потому что крыша совсем низкая. А если ножом? Им темноте ещё попасть надо в то место, куда метишь.
Но это полбеды. Как ни крути, одному с Тимониным, крепким мужиком, трудно сладить. Нужна помощь. Чтобы наверняка. Нутром Попов чувствовал, что глуховатый Семен не откажется от предложения пособить в мокром деле. Переступит через кровь. Семен сам прошел через зону, отсидев трешник за изнасилование малолетней девчонки по тогдашней срамной сто семнадцатой статье. Насилие девчонки не убийство, – рассудил дядя Коля, – но раз уж коготок увяз, всей птичке пропадать. Семен подпишется…
Попов заглянул в дом, убедился, что гость сидит на лавке, не отрывая пустого взгляда от экрана телевизора.