Сейчас Тимонин чувствовал себя так, будто получил по затылку валенком, в который чья-то заботливая рука вложила парочку увесистых кирпичей. Мир плыл перед глазами, окружающие люди и вещи то и дело меняли форму, очертания и даже цвет. Однако эта цветовая фантасмагория не раздражала Тимонина, напротив, забавляла и смешила.
– А я вижу, чья-то машина стоит, – сказал церемонной Семен, оправдывая свое появление. – Думаю, к дяде Коле гости приехали. Надо зайти. По-соседски. У нас в деревне так положено. Сюда гости не часто приезжают.
Перейдя от слов к делу, он распахнул пиджак, выудил из внутреннего кармана поллитровку и поставил на стол. Тимонин радостно воспринял появление новой бутылки, он потер ладони одна о другую и опять рассмеялся. Вместо бутылки мутного паршивого самогона он видел штоф виски «Белая лошадь».
– Хороший напиток, – сказал Тимонин. – Люблю виски. Особенно «Белую лошадь».
– А, не слышу? – крикнул Семен.
– Говори громче, – пояснил дядя Коля. – Кричать надо, то человек на ухо немного тугой.
Тимонин решил, что женщина частично потеряла слух во время очередных родов. Дядя Коля поставил на стол третью тарелку и наполнил рюмки. Тимонин встал, держа стопку перед собой, откашлялся в кулак.
– Я, как мужчина, как джентльмен, должен выпить стоя, – заявил он и покосился на Семена. – За вас. За детей, потому что дети – надо будущее. И ради них, ради всего такого, стоит многое вынести, даже слух потерять. Дети… Ну, это дети. И точка. И все на этом.
Дядя Коля не понял, за чьих детей они пьют, но из солидарности поднялся, чокнулся с Тимониным. Затем сел отвернулся и, скрепя сердце, выплеснул рюмку под стол. Семен тоже хотел встать, но Тимонин не позволил ему двинуться, надавил рукой на плечо.
– Вы сидите, – прокричал он. – Сидите, пожалуйста, отдыхайте. Наверное, устали сегодня?
– Не особенно, – честно ответил Семен, который за долгий нынешний день ничего тяжелее поллитровки не поднимал.
– Вот и сидите. А я за вас стоя выпью. И вообще, старайтесь не нагружать себя тяжелой работой. Пожалейте себя.
– Придется себя пожалеть, раз никто не жалеет, – кивнул Семен.
Дядя Коля не слушал эту болтовню. Он снова разлил по рюмкам самогон. Нужно пить ударными темпами, чтобы Тимонин, уже хмельной, совсем окосел, окончательно потерял способность к сопротивлению.
– Предлагаю поднять тост за гостя, – прогудел дядя Коля. – Чтобы почаще к нам, темным людям, заглядывал.
Тимонин замотал головой.
– Нет, я хочу выпить за эту женщину, – заупрямился Тимонин и снова поднялся на ноги. – Потому что… Потому что… Эта женщина, её дети. Это, знаете ли, не хвост собачий. Такие вот медали, – он показал пальцем на значок «Освода», сверкавший на лацкане Семенова пиджака. – Такие медали за красивые глаза не дают. Их надо родить. То есть заслужить.