– Да-да... – задумчиво пробормотал Лаэртов. – Я вот, например, в последнее время ко всему прочему увлекся ирландскими сагами.
– По-моему, ты всю жизнь ими занимался... – растерянно сказала Катя.
– Катюша, милая, я занимался исландскими сагами! – с укором произнес Лаэртов, но, впрочем, тут же отвлекся: – «Кухулин сидел у стен Туры под звучно шелестящим деревом; его копье было прислонено к скале, его щит лежал на траве близ него. В то время, как он думал о могучем Каирбаре, герое, убитом в битве, пришел разведчик с берегов океана, Моран, сын Фихила. «Вставай, Кухулин, – сказал юноша, – вставай: я вижу корабли севера. Многочисленны, вождь народа, враги наши!» – торжественно продекламировал Толик. – Кстати, дело закончилось плохо – враги все-таки убили Кухулина.
– Какая жалость, – вздохнула Катя.
– Да, и знаешь, какие недостатки, по мнению древнего автора, были у Кухулина? – оживился Лаэртов. – Ни за что не угадаешь! Герой, оказывается, был слишком молод, слишком смел и слишком прекрасен.
«Слишком молод, слишком прекрасен...» – эхом отозвалось у Кати в голове. И она опять почему-то вспомнила о Ганине – о том, каким тот был двенадцать лет назад.
– Так ты говоришь – давно не видела сына? – спросил Толик.
– Не совсем... Нет, мы с ним встречаемся время от времени, я звоню ему каждый день, и все такое...
– И все равно ты скучаешь по нему?
– Разумеется! Но, ты знаешь, Толик... я бы меньше всего хотела, чтобы Мика стал маменькиным сынком.
– Ну да... – снова покраснел Лаэртов. Достал из кармана большой платок, напоминающий полотенце, и принялся вытирать им вспотевший лоб.
– Я не хотела тебя обидеть, Толик.
– Я и не думал на тебя обижаться, – улыбнулся он. – Ты – единственная женщина, Катя, которая относилась ко мне хорошо. Значит, ты одна сейчас?
– Совсем одна! – засмеялась она.
– Тогда я тебе хочу кое-что предложить. Собственно, я и шел сейчас к тебе для того, чтобы посоветоваться... – Лицо Толика приобрело вдохновенно-озабоченное выражение. – Как ты относишься к провинции? К маленьким городкам, где патриархальный, размеренный уклад жизни, где тихие радости и видны звезды на ночном небе? Где нет всей этой суеты, карьеризма, поклонения Мамоне, разврата и порока...
– Ты слишком идеализируешь провинцию, – усмехнулась Катя. – Но, в общем... Почему ты спрашиваешь?
– После отца остался домик – в одном тихом городке на Оке... – Толик, будучи человеком, близким к искусству, выражал свои мысли в подчеркнуто литературной форме. – Там давно уже никто не живет. И я подумал – отчего я сижу в этом пыльном Вавилоне, что меня здесь удерживает?