– Это я, Пен. – Его голос был слегка сиплым, челюсть была сжата, как и его кулаки.
Ему следует побриться, механически отметила про себя Пенелопа.
Она пошатнулась, как будто ее ударили по ногам. Ей хотелось броситься в объятия Дэниела и покрыть все его красивое лицо, изуродованное шрамом, страстными поцелуями. И в то же время хотелось наброситься на него, ударить кулаками в грудь и потребовать объяснений, почему он все эти годы позволял ей считать его мертвым. Почему он допустил, чтобы она так долго страдала?
Легкая дрожь охватила ее тело, и она увидела, что Дэниел тоже дрожит, руки его не находят себе места, а взгляд не отрывается от ее лица.
– Я знаю, что мне нужно очень многое тебе объяснить, и я обязательно это сделаю, – сказал ее муж. – Самое главное, что я сделал то, что должен был сделать ради вашей с Марли безопасности. Я никогда не хотел причинять тебе боль. Но быть вдали от тебя – все равно что вырвать из груди свое сердце.
Пенелопа не могла говорить. У нее не было слов. Эмоции, напряжение и глубокая печаль зарядили неподвижный воздух менаду ними, как молния в жаркий день в сезон торнадо. Пенелопа отвернулась, не в силах больше смотреть на него.
Дэниел взял ее за плечи и снова повернул к себе.
Она отстранилась. Она не хотела паниковать, но к ней только что прикоснулся призрак.
Дэниел тут же отпустил ее и отступил на шаг, в глазах его было страдание.
Дрожа, она обняла себя за плечи, проводя ладонями по рукам вверх и вниз.
– Пен, – взмолился Дэниел. – Поговори со мной, скажи что-нибудь. Хотя бы закричи. Ударь меня, прокляни мою душу на вечные муки за то, что я бросил тебя одну растить нашу дочь.
– Зачем мне это делать? – сказала она, чувствуя какое-то странное спокойствие. – Ты и так достаточно страдал.
– Ты прощаешь меня?
– Мне нечего прощать.
Она встретила его взгляд, и любовь, которую они некогда разделяли, толкнула их в объятия друг друга. Какую-то минуту они еще были чужими друг другу, они колебались, им было неловко, но уже в следующий момент они целовались с жадной радостной страстью, известной только родственным душам.
Они целовались, пока у них не заныли губы и не заболели руки.
Они прижались друг к другу, сердца их забились в унисон. Они не могли вдоволь насладиться друг другом, отчаянно пытаясь втиснуть пятнадцать потерянных лет в одно объятие.
Наконец, тяжело дыша, они прервали поцелуй, но не разняли объятий. Дэниел провел рукой по волосам Пенелопы. Пенелопа провела пальцами по рваному краю шрама на его лице.
– Почему ты не сказал мне, кто ты такой, когда похитил меня? – прошептала она. – Почему ты скрывался от меня?