– Я полный дурак. – Адам вцепился в колени. Из-за мышечного усилия кровь просочилась сквозь повязку, и на белой ткани возникло алое пятно. – Я воображал о своих родителях всякое. Думал о любви, которая была между ними.
– Твои родители любили друг друга. Те, которые воспитали тебя, Адам. Они твои настоящие родители.
Он поднял взгляд, и в его глазах мелькнул страх.
– О господи. Они знали, ведь так? Должны были знать.
– Неважно…
– Черта с два неважно. – Страх превратился в ярость. – Все годы, все это время, они знали. Когда я стал проблемой, они, должно быть, заволновались, посчитали, что совершили ошибку, усыновили не того ребенка.
– Прекрати! Они тебя любили. Не унижай воспоминаний о них подобным образом.
– А что же мне следует предпринять? Сделать вид, что я не знаю о том, что мой отец изнасиловал мою мать? Притвориться, что я не хочу встречаться с Синди, поскольку она отказывается видеться со мной? Предполагается, что я буду продолжать жить и чувствовать себя нормально?
Сара не могла избавиться от чувства стыда.
Мир Адама только что рухнул. Все, что было для него дорогого, у него украли, а у нее нет слов утешения. Внезапно одной любви стало недостаточно.
– Мне так жаль. Мне так хотелось бы избавить тебя от этой боли.
– Но ты не сумеешь. И никто этого не может.
«Синди Янгвулф могла бы», – осенило вдруг Сару. Эта женщина могла бы встретиться со своим сыном. Она могла бы посмотреть в эти глаза и помочь Адаму снова почувствовать себя человеком. Но как это устроить? Мать Адама не хочет иметь с ним ничего общего.
Он с усилием встал на ноги, и Сара увидела, что у него кружится голова. Пошатнувшись, Адам прислонился к стене, но потом снова выпрямился.
– Надо прибрать все здесь, – сказал он. – И надо сказать кому-нибудь, чтобы починили зеркало.
– Я помогу. – Сара потянулась за урной для мусора и начала складывать туда осколки стекла. На столике засохла кровь Адама, и глаза Сары снова увлажнились. – Что ты собираешься делать со сво ей рукой?
Адам пожал плечами.
– Тебе следует показаться врачу. – Сара намочили губку и вытерла стол. – Ты сделаешь это, Адам? Сходишь к врачу?
– Думаю, да. – Адам повернулся и взглянул на нее. – Спасибо, милая Сара, но тебе пора уходить… Тебе не следует здесь оставаться.
(«Милая Сара». Это обращение пронзило ее стрелой, и боль за Адама стала еще сильнее.
– Поехали лучше в дом моего отца. Там спокойнее. – И вполне вероятно, что пребывание на природе поможет ему исцелиться. – У соседа папы есть дети. Мальчик и девочка. Они наполовину индейцы, как ты.
– Я теперь наполовину никто. – Он осторожно прикоснулся к щеке Сары перевязанной ладонью. – Но ты… ты такая красивая. Твоя кровь так чиста.