На скользкой от грязи дороге кабриолет опасно раскачивало, так что Розалинде пришлось держаться крепче. Собачий лай постепенно удалялся, по мере того как Хэл гнал лошадь все быстрее и быстрее. Розалинда уже сомневалась, что в этой гонке им удастся остаться в живых.
Вдруг колеса кабриолета соскочили с колеи, и коляска, подпрыгнув, чуть не перевернулась. Выругавшись, Хэл придержал лошадь и съехал на обочину.
Розалинда сглотнула вставший в горле ком и отпустила поручни. Теперь лай терьера неуклонно приближался.
Хэл обернулся.
– Вот черт, неужели он никогда не отвяжется?
– По всей видимости, нет, тем более что боги на его стороне. – Розалинда усмехнулась, глядя, как пес упорно ковыляет к коляске.
Брови Хэла вытянулись в хмурую линию.
– Я не стану брать собаку, чтобы наблюдать, как она погибнет.
Розалинда удивленно взглянула на него.
– Погибнет? Думаю, он в состоянии о себе позаботиться.
– Что ж, может быть.
Тем временем терьер, тяжело дыша, остановился позади кабриолета, потом вспрыгнул на место для багажа и, покрутившись, лег, высунув язык и оскалив зубы в собачьей улыбке. Глухо тявкнув, он словно подал знак, что готов продолжить путешествие.
Тронув поводья, Хэл выехал на дорогу.
– Этот пес определенно не хочет с тобой расставаться, – недовольно сказал он.
Розалинда фыркнула:
– Пес смотрит на тебя, а не на меня. К тому же я не могу взять собаку в Форт-Бентон – она сразу привлечет внимание.
– Понимаю. Кстати, ты все еще не рассказала мне, почему уехала из Нью-Йорка.
Розалинда на мгновение задумалась. Хэл мог и сам догадаться, если слышал, что о ней болтают. Впрочем, она давно испытывала потребность кому-нибудь довериться.
– Если я расскажу, оставишь собаку?
– Не будь смешной. Конечно, нет.
– В таком случае мне нечего сказать. – Розалинда уставилась на проплывающий мимо пейзаж.
Несколько минут они ехали в полной тишине, потом Хэл неожиданно произнес:
– Ладно, твоя взяла. Я оставлю собаку.
– И как ты ее назовешь?
– Пусть будет Чертов Пес. Ах нет, я не смогу называть его так в присутствии моей сестры…
Розалинда прыснула.
– Конечно, нет. А как насчет Цицерона? Этот красавец явно обладает даром красноречия.
– Цицерон? Звучит неплохо.
Розалинда помолчала, потом, вздохнув, начала свое повествование:
– В январе из-за болезни сердца скончался отец.
– Мои соболезнования. Это был настоящий джентльмен, пример для всех нас.
– Спасибо. – У Розалинды сжалось горло, но она все же заставила себя продолжить: – В завещании он назвал моим опекуном своего банкира Сайласа Данлеви – тот должен был управлять моим имуществом, пока мне не исполнится двадцать пять лет. На похоронах я заметила пристальное внимание к себе со стороны Николаса Леннокса, младшего партнера «Данлеви и Ливингстон»; меня он не интересовал, но все же стал проявлять назойливость. Я напомнила ему, что у меня есть жених, но он усмехнулся: это препятствие не стоит шевеления его пальца. На другой день Дэвид разорвал помолвку, сославшись на то, что семья считает его слишком молодым для брачных уз.