– Вот что я скажу тебе, девочка, – тихо, но твердо проговорила она наконец, – если хочешь удержать Жерара, никогда не упоминай даже имени его покойной жены. Ты хорошо меня слышишь? Бедный мальчик только-только оправился от потери.
Чарити покорно кивнула, не смея спросить о причине запрета. Впрочем, все и так было ясно. Любящая бабушка недвусмысленно давала понять, что сердце внука навсегда принадлежит покойной Лоре. Чарити показалось, что в комнате сразу стало темнее, пахнуло пылью и тленом. Но старуха вовсе не была склонна щадить ее чувства.
– Я не позволю английской свистушке с длинными ножками заставлять страдать моего внука! – грозно предупредила она, не сводя глаз с побелевшего лица Чарити. – Мальчик и так слишком много перенес!
Ее монолог прервала вошедшая в комнату Изабелль, которая несла на вытянутых руках что-то невесомо-легкое и длинное.
– Ну, что скажешь? – взволнованно спросила мадам де Вантомм, впиваясь глазами в лицо Чарити.
Чарити ответила ей непонимающим взглядом, гадая, каких еще слов от нее ждут. Очевидно, старушка неправильно истолковала недоумение Чарити, потому что в глазах ее промелькнуло нечто похожее на испуг.
– Тебе не нравится?! – всполошилась она, на какое-то мгновение утратив свою суровость. – Не нравится мое платье?!
Чарити с усилием переключила внимание на Изабелль и невольно ахнула, только теперь заметив длинное, цвета слоновой кости платье, которое служанка бережно держала на руках. Вихрем слетев со своего места, она опустилась на колени, чтобы лучше рассмотреть драгоценную ткань.
– Боже! Да оно просто великолепно!
– То-то же! – удовлетворенно хмыкнула старуха, откидываясь на подушки. – Это мое подвенечное платье, – голос ее потеплел, – а теперь и твое.
– Нет-нет! – испугалась Чарити. – Я не могу…
– Можешь! – строго оборвала ее мадам де Вантомм. – Я так хочу! – добавила она, давая понять, что вопрос закрыт. – Ну что ты застыла? Давай надевай скорее! Я хочу взглянуть, как оно на тебе. Если подойдет – пойдешь в нем к алтарю!
Чарити едва сдержала улыбку – в голосе грозной старухи звучало детское нетерпение. Чарити прекрасно понимала ее чувства. Платье в самом деле было необыкновенным. Поверх тонкого белого шелкового чехла шло настоящее ручное кружево. Такую изумительную работу Чарити доводилось видеть лишь в музеях. С первого взгляда было видно, что платье стоит целое состояние. Когда Изабелль помогла девушке переодеться и застегнула последние крючки на спине, Чарити подошла к зеркалу – и ахнула: на нее смотрела совершено незнакомая барышня. Глубокий вырез подчеркивал белизну ее кожи, рукав – широкий у плеча и узкий от локтя до запястья – придавал дополнительное изящество силуэту. Казалось, платье обладало даром превращать новобрачную в сказочную принцессу из романтической баллады. Чарити не могла оторвать взгляд от своего отражения.