Киваю, но почти ничего не понимаю. Меня увольняют или нет?
— Короче говоря, Виктории Раш не нужно так много помощников.
Вот оно! Неопределенности больше нет. Я чувствую, как мои глаза наполняются слезами. Снова задерживаю дыхание и смотрю в пол. Не хочу, чтобы она видела, как я плачу.
— Я решила оставить тебя и уволить Микаэлу.
Мои ягодицы разжимаются, что очень опасно, и я поднимаю голову.
— Как? — Оказывается, я смотрю ей прямо в глаза, но ничего страшного не происходит.
— В последнее время я не очень довольна работой Микаэлы. Кроме того, мы с тобой гораздо лучше подходим друг другу.
Мои руки перестают потеть.
— Правда?
— Да, — подтверждает она. — Рошель, в тебе что-то есть. Не могу точно определить, что именно, возможно, твое простодушие, перед которым невозможно устоять.
— Спасибо, — говорю я.
— Пожалуйста, сообщи об этом Микаэле.
— Я ? — У меня снова схватывает живот. — Я должна сказать ей, что она уволена?
— Ты же не думаешь, что это буду делать я?
— Гм… нет, мадам.
— Хорошо. Теперь, если не возражаешь, я ненадолго прилягу. Это лечение меня изматывает.
Я вынуждена сесть на лестницу, чтобы взять себя в руки. Виктория сказала, что «мы подходим друг другу». Знаменитая женщина хорошо ко мне относится! Но как быть с Микаэлой? Теперь она моя подруга. Как сказать ей, что она уволена? Спускаюсь вниз и вижу ее в холле со стопкой газет.
— Где ты была? Опускаю глаза.
— Виктория хотела поговорить со мной.
— О чем?
— О разных вещах. — Как я могу сказать ей прямо?
— Каких вещах? — раздражается Микаэла.
— Она хочет жить проще, — начинаю я.
— И?..
— Сбалансировать свое единение…
— Что?
— Ей нужен только один ассистент, — выпаливаю я.
— Я уволена? — спрашивает она.
Делаю такое лицо, как будто меня мучают газы, что недалеко от истины.
— Ты шутишь?
— Извини, я думала, она выгонит меня. Я шокирована не меньше, чем ты.
— Если она сокращает штат, то почему оставляет тебя? Я работаю здесь дольше.
— Она считает, что мы лучше подходим друг другу, — шепчу я.
— Она разговаривала с тобой раньше?
— Мы много разговаривали.
— Когда, например?
Я молчу. Дело в том, что по-настоящему я никогда не беседовала с Викторией. До сегодняшнего дня. Но теперь она изменилась. Может, новая Виктория на пороге смерти смогла проникнуть в мою душу и понять, какая я замечательная девушка.
— Микаэла, прости, — говорю я. Мне действительно жаль. Но было бы гораздо хуже, если бы уволили меня, поэтому я немного смущена. Чувствую себя плохим человеком, но ведь я не делала ничего дурного.
— Не знаю почему, но я не сержусь на тебя, — вздыхает Микаэла. — Ты так и осталась бестолковой.