— И что же? Разве тебя не тревожит, что ты живешь во лжи? — качает головой Мэл.
— Я сказал неправду о собственной сексуальной ориентации всего лишь одному человеку. Я не думал, что все об этом узнают.
Мэл кивает.
— Как только у нас появляется новенький, мы рассылаем сообщение. Может, ты действительно гей, но не знаешь этого?
— Почему у вас всегда так получается? Пол Ньюман? Гей. Брюс Уиллис? Гей. Клинт Иствуд? Определенно, гей.
— Как узнать, нравятся ли тебе мужчины, не попробовав?
— Я уверен, что не хочу, чтобы кто-то на меня мочился, и, естественно, этого не пробовал.
— О-о! Может, мы могли бы начать с этого момента?
Стук в дверь. Мэл идет открывать, а я продолжаю изучать счета.
— Привет, Руби, — слышу я его голос. — Гриффин, это к тебе.
Иду к двери и здороваюсь с Руби. Моя девяностолетняя соседка похожа на бладхаунда в халате и домашних тапочках. На лице она нарисовала брови и губы — почти в тех местах, где они были раньше.
— Сегодня в восемь мы играем в покер, — сообщает она дребезжащим прокуренным голосом. — Ты с нами?
— Приду с огромным удовольствием.
— Я сообщу всем, — отвечает Руби и ковыляет Дальше по коридору.
Когда я закрываю дверь, Мэл говорит:
— Она так похожа на Рут Гордон из фильма «Ребенок Розмари».
— В противоположность Рут Гордон в «Как ни крути — проиграешь», — парирую я.
Мы смеемся.
* * *
В квартире Руби в центре гостиной установлен покерный стол, затянутый сверху зеленым войлоком. За ним могут уместиться восемь человек, но сегодня играют четыре старые женщины и я. В этой игре, проходящей раз в неделю, я занял место своего брата. Все мои партнерши живут в этом доме и знают друг друга уже больше сорока лет. Они давно овдовели и часто рассказывают мне истории из своей молодости, когда они были актрисами и снимались во второсортных малобюджетных фильмах.
— Сдает Роуз, — сообщает Руби и делает глоток бренди. Комната пропитана сладким, тошнотворным запахом духов, сигарет и старости.
Роуз семьдесят. Она самая молодая «девушка» из всей компании и всегда безупречно одета. Сегодня вечером она в костюме цвета лаванды и маленькой белой шляпке. Она заканчивает тасовать карты и кладет их перед Мардж, которая сидит справа от нее.
— Снимай, — говорит Роуз.
Мардж похожа на старого моржа, одетого в длинное свободное платье, обладает великолепным боковым зрением и редко поворачивает голову, глядя только вперед или вниз. Она снимает колоду, и Роуз начинает сдавать.
— Пять карт и еще одна, — объявляет Роуз. Когда напротив Делл ложится туз, Роуз рявкает: — Делл, твоя ставка.
Делл — чернокожая старуха: на ней надето нечто красно-желтое, а сама она кожа да кости. Страдающая сонной болезнью, она снова задремала, и ее тихий храп напоминает глухое шипение радиатора. Крики Роуз будят ее.