Срываясь на бег, Пашка пересек поле. Догнал курсанта из второй роты. Он брел медленно: правое плечо и рукав гимнастерки – черные от крови. Из оторванного уха скатывались красные капли, оставляя дорожки на грязной щеке. Курсант попросил перевязать его. Пашка разорвал индивидуальный пакет, обмотал бинт вокруг головы. Поглядывал назад: вдруг появятся немцы. А этого курсанта, с его удивленными глазами, с просительной улыбкой, Пашка ненавидел сейчас, как никого раньше. Сам, дурак, при смерти и другого подводит. А не перевяжи – вдруг выживет, расскажет потом.
– Руку – не могу. Бинта нет, – сказал Ракохруст. – Вон в землянку иди. Ну, дойдешь ведь?
– Ага, – облизнув губы, тихо ответил курсант. – Ага, попробую…
Пашка поспешил дальше. Ему все чаще попадались люди. К шоссе выбирались раненые красноармейцы. На носилках пронесли какого-то капитана. Навстречу быстро прошла рота; бойцы направлялись в ту сторону, откуда бежал Пашка. Возле самой дороги рыли траншеи. Над глубокими ямами мелькали лопаты, белели согнутые голые спины.
По всему лесу продолжали громыхать наши пушки, но Ракохруст не мог понять, куда же они бьют, когда там, на ноле, все уже кончено. Ведь он сам видел, как утюжат окопы немецкие танки.
Пашка считал, что только чудо спасло его, и никто больше, наверно, не уцелел из их роты. Надо было скорей убраться подальше.
Из лесу выезжали конные упряжки с орудиями, с зарядными ящиками, быстро неслись по дороге, ездовые безжалостно жгли лошадей кнутами. Орудия меняли позиции, чтобы встретить на новом рубеже немецкие танки. Но у страха глаза велики: Пашке казалось, что артиллеристы отступают, бросив пехоту. Он быстро шагал по обочине шоссе, оборачиваясь всякий раз, когда усиливалась за спиной стрельба. Боялся, что танки нагонят его. Но немцы не появлялись, а бой позади продолжал греметь.
* * *
26 июня 1941 года. Лес возле Могилева. Вечер.
Ставка Главного Командования приказала в связи с угрозой окружения отвести войска на линию Лида, Слоним, Пилек. Приказ этот не выполнен; выполнить его невозможно. Немцы уже в 100 – 150 километрах восточнее этой линии, их клинья с севера и юга нависают над Минском. Я лично два раза в сутки шлю донесения в Генштаб, а Ставка, оказывается, недостаточно информирована.
Единственно, что можно и нужно сейчас сделать, это во что бы то ни стало удержать коридор возле Минска и вывести через него войска. Но кто решится на это, кто возьмет на себя ответственность за оставление большой территории? Я предлагал сегодня начальнику штаба фронта перенести командный пункт хотя бы в город Мир, ближе к войскам. Ведь штаб не имеет связи даже с армиями, руководство потеряно полностью. Генерал Климовских только рукой махнул. Он подавлен, уничтожен морально. Генерал Павлов еще пытается командовать. Но чем? Частями 13-й армии у Минска да десятком самолетов.